Александр Сапаров - личный лекарь Грозного
Я улыбнулся.
- Мистер Джером, есть хорошая поговорка, на то и щука в реке, чтобы карась не дремал, вы своего тоже ведь не упустите, не так ли? А что касается денег, вы прекрасно знаете, что у нас нет ни серебра, как у вас, ни золота, как у Испании. Но мне почему-то кажется, что это вскоре изменится. Ладно, давайте, за удачную беседу выпьем немного шотландского виски моего производства.
Горсей с недоверием обнюхал стеклянный тумблер со светло-золотистой жидкостью и затем привычно выплеснул его в рот.
- Хм, неплохо, однако сэр, как вы узнали способ приготовления этого напитка? - с удивлением спросил он.
Я засмеялся,- Джером, это мой первый опыт, я специально хранил здесь эту бутылку, чтобы выслушать мнение англичанина, конечно, если это мнение высказал шотландец, было бы еще лучше. Что же касается способа приготовления, то идеи, летают в воздухе, и надо только сообразить, как их поймать.
Горсей понимающе покачал головой и стал откланиваться. Я его не задерживал, у меня впереди еще была куча дел.
После приказа, у меня, как всегда была лекция в монастыре. И опять Никита Алтуфьев глядел на меня вопросительным взглядом, но сказать ему было пока нечего. К концу лекции появился архимандрит, и я, чертыхаясь про себя, был вынужден идти к нему в келью и вести деловые беседы за партией в шахматы. Он все же уловил мое недовольство и извиняющимся тоном сказал
-Ты уж прости Сергий Аникитович, но немного у меня есть желающих сыграть. Ты же знаешь, что косится митрополит на это дело, вслух правда не говорит, потому, как государь тоже в эту игру играет, а про себя не иначе как бесовской забавой называет. И все окружение его про это знает. Меня то он в покое оставил, хотя ворчал, что епитимью наложит.
А вообще мы с митрополитом вчера беседовали. Смотрели вновь, как набор книги идет. Но вот недовольствует он, что нет бумаги хорошей, и потребовал, чтобы у голланцев ее закупили. Ты-то, как смотришь на это предложение?
-Отец Кирилл, что спрашиваешь, знаешь ведь, что мельница у меня в вотчине работает, видел сам, какую бумагу делает. Раз от разу лучше получается. А сейчас появился у меня советчик хороший, делал он бумагу в Датском королевстве так, что обойдемся мы без голландской бумаги, они за нее три шкуры сдерут. Да еще государь вдруг косо посмотрит, сейчас ведь почти всю их бумагу казна под себя берет, а мы тут под ногами путаться будем.
Архимандрит посмотрел на меня и, перекрестившись на образа, сказал:
-Знаю я, Сергий Аникитович, кого ты в советчики выбрал. Вся Москва говорит, про гостя твоего схизматика с носом отрубленным.
Но вот слыхал я новость, будто вчера разодрался он в трактире с немцами рейтарскими, и обоих кулаками наземь положил. Так народу московскому очень это по душе пришлось. Видаки говорили, что был бы он православным, так цены ему в стенке не было.
Отец Кирилл с надеждой посмотрел на меня:
-Боярин, так может, он в веру истинную православную обратится, раз так кулаками любит махать?
Предложение настоятеля привело меня в некоторое замешательство, я никак не мог понять логической связи между умением драться в кабаке, и православием. Но мое недоумение быстро рассеялось.
Отец Кирилл вздохнул:
-Эх, я по молодости до послушничества тоже любил в стенке размяться, душу потешить. Помню, как пойду зубы вышибать, только треск стоял. Жаль, что такой человек в схизме свою душу губит. Да еще донесла молва, что вроде ты ему нос грозился пришить?
-Так и есть, отец Кирилл, собираюсь я такое дело сделать, прошу у господа благословения на это. Вот, как только он разберется со стройкой и его люди переедут в терем свой, тогда и начну, благословясь.
-А скажи мне, не скрываясь, Сергий Аникитович, раз уж пошла у нас такая беседа, монаси мои говорят, что ты ногу у калеки школяра хочешь длиннее сделать. Молви, правду ли они сказывают, и как это возможно? Не обещаешь ли ты того, чего сделать не сможешь и вводишь отрока в надежды несбыточные. Не знал бы тебя, как человека благочестивого богобоязненного, плохие мысли бы в голову пришли.
-Ну, отец Кирилл, у вас тут слово не успел сказать, а его уже ветер разнес везде,- улыбнулся я, - правду монахи рекут. Действительно собираюсь я ногу длиннее сделать у щколяра. Только дело это зело трудное и опасное. На раны в ноге, которые причинить придется, может огневица сесть и сгорит человек за несколько дней. Но отец его дал согласие свое и благословение, а сам отрок каждый день на меня с надеждой смотрит, мол, когда начнем лечение.
Но пока приступить к нему не могу. Делают розмыслы приспособление хитрое для того, чтобы замысел мой удался. Вот как готово оно будет, тогда и начну.
Архимандрит покачал головой.
-Беспокойный ты Щепотнев человек, все тебе мало, а ведь ты за эти годы, что в Москве объявился, известным человеком стал. Я особливо поражаюсь, что люду посадскому ты так по нраву пришелся, ведь сам слышал не раз, как по улицам тебе здравицы кричат, когда проезжаешь. А помню, когда Бомелька выезжал с охраной, все в страхе разбегались, боялись, сглазит колдун проклятый. А тебе остерегаться надо теперь не людишек подлых, а бояр знатных. Говорю тебе, как на духу, разное слышал, но сам понимаешь твоим возвышением много, кто недоволен.
-Да уж действительно над моей головой сгущаются тучи, - думал я, - вчера государь, сегодня архимандрит, все озабочены моей безопасностью, конечно, монах переживает и за свой монастырь, благодаря моим идеям он в прошедшем году изрядно поднакопил финансов, но видно, что и за мою судьбу он также волнуется.
Я встал и низко поклонился монаху.
-Отец Кирилл, низкий поклон тебе за то, что переживаешь за меня, советы добрые даешь, надеюсь, что с божьей помощью одолеем мы все напасти и дело наше общее сможем благополучно продолжать.
Как обычно архимандрит выиграл две партии из трех и распростился со мной, благословив на прощание.
-Помни о предупреждении моем,- сказал он напоследок,- ты не просто боярин, ты лекарь Государя нашего, на тебя все надеемся, что охранишь ты его от болезней всяческих, а мы в молитвах своих тебя будем поминать.
Вышел я в монастырский двор, когда изрядно стемнело. На небе уже высыпали яркие звезды, под ичигами скрипел слежавшийся снег, мои заждавшиеся охранники с быстро подтягивали подпруги у коней, десяток стременных стрельцов также степенно усаживались на коней, ловко прилаживая к месту свои бердыши.
-Однако,- в который раз подумал я,- пожалуй, так и Шуйских перещеголяю,
Кошкаров подъехал ко мне и тихо сказал,- едешь в середине, ночь на дворе, тати на работе.
Путь к дому был хорошо знаком, мы быстро двигались по узким улочкам, на которых практически никого уже не было.
