Александр Громов - Завтра наступит вечность
– Ну и что? – недовольно спросил Аскольд.
– Окаянный прав, – прогудел Стерляжий с досадой. – Сзади могут быть эти… хищники. Как всегда: готовились, готовились, а ничего не готово. Только световода-то у нас и нет…
– А если зеркальце на палке?
– Обойдемся, – решительно отрезал Аскольд.
– Тогда лезь ты первый, – предложил я.
– И полезу! – вспыхнул он. – Мясо у него, видите ли. У кого только мясо, а у кого еще и мозги…
У меня зачесались руки надавать ему по наглой белобрысой морде, но морда уже нырнула в Лаз, а за нею быстро пролезло и остальное. Утвердившись на почве Надежды, Аскольд быстро огляделся по сторонам и небрежно поманил нас рукой: лезьте, мол, ситуация под контролем. Позер!
Мы полезли. Первым – Стерляжий, причем ему пришлось снять заплечный контейнер и просунуть его вперед себя. Я уже начал думать, что он все равно застрянет, как Винни-Пух у Кролика, однако он все же протиснулся, едва не ободрав бока. Мне показалось, что Лаз облегченно вздохнул.
Вслед за Стерляжим легко проскользнула Надя. Я замыкал шествие, вернее, ползание.
Никаких инопланетных хищников за выходом Лаза не оказалось – зря я осторожничал. Хотя раз на раз не приходится, и зеркальце на палке иметь надо.
А поведение Нади мне не понравилось. Она с восхищением смотрела на Аскольда и, по-моему, расцеловала бы его, если бы не мешала дыхательная маска. Женщины любят героев, остающихся в живых. Специалист по фауне сразу приободрился.
– Кретин! – зашипел на него Стерляжий. Он стал как будто приземистее, зато шире – горилла гориллой, – и напряженно водил стволом шотгана по кустам. – Бифштекс! Приманка! Жить надоело?
– Хищники не нападают на незнакомую добычу, – небрежно пояснил Аскольд. – Давно известно, что в Индии тигр-людоед всегда либо калека, либо обучен жрать человечину мамашей-людоедкой.
Я вспомнил о пропавшем Пескове, но ничего говорить не стал. Я не исключал того, что в ближайших окрестностях может слоняться хотя бы один хищник, узнавший на опыте, что человеки слабы и питательны.
Если только человечина не оказалась для него смертельно ядовитой. Хотя с чего бы? По крайней мере местная растительность отчасти напоминает земную, а белки – везде белки. Жиры и углеводы тоже.
Впрочем, никакой фауны поблизости не наблюдалось, если не считать небольшой крылатой твари, промелькнувшей вдали, да местного аналога насекомых. Мы находились в небольшой котловине, окруженной сопками. Проникавший в котловину ветерок лениво колыхал траву. Было жарковато.
Я оглянулся на Лаз – он был открыт, в идиллическом пейзаже словно вырезали круг, и в нем темнело скучное нутро шлюзовой камеры.
– А хорошо здесь, – сказала Надя. – Тяжесть нормальная… Дышится легко… Смотрите, солнце совсем как на Земле. Здравствуй, солнышко!
Она попыталась сорвать цветок – в ответ тот пронзительно запищал и окутался облачком сизого газа. Ойкнув, Надя отскочила.
– Вы бы не расслаблялись, – сказал я всем, озираясь по сторонам. – Цветок – что. Вот выскочит сейчас из-за сопки какой-нибудь динозавр четырехэтажный…
– Динозавры и мелкие бывали, – снисходительно изрек Аскольд, как будто я этого не знал. – Кроме того, многие из них питались растительными кормами. Соотношение биомассы травоядов и хищников в мезозойских сообществах…
Я не стал его слушать.
Мы топтались возле Лаза, оглядывались, и ничего не происходило. Нас не пытались отловить и сожрать. На нас не бросались из засады мелкие и крупные динозавры, нас не атаковали с жутким ревом саблезубые медведи, бронированные аспиды, семижвалые копьехвосты и кашалотовидные каракатицы. На нас никто не обращал внимания. Второй цветок, сорванный на сей раз не Надей, а мной, повел себя смирно, как порядочный. Местные насекомые, как летающие, так и ползающие, летали и ползали по своим насекомым делам, нисколько нами не интересуясь.
Стерляжий понемногу распрямлялся и мало-помалу опускал долу ствол шотгана. Аскольд криво ухмылялся и изображал царя природы. Надя приняла от меня сорванный мохнатый цветок, улыбнулась одними глазами и попыталась понюхать его сквозь угольный фильтр. Сейчас же из цветка с тонким жужжанием вылетела и удрала не то крохотная пчела, не то золотистая мушка. По-моему, таких и на Земле навалом.
Вторая Земля. Или Терра-2. Нет уж, назвал Надеждой, пусть Надеждой и останется, а то, ишь, набежали конкуренты-названия… Дудки, не выгорит вам.
– Ну, – бодро произнес Аскольд, – что делать будем?
– Твои предложения? – спросил Стерляжий.
– Я только говорю, что пять минут уже прошло, – сказал Аскольд. – Осталось еще пятьдесят пять. Можно, конечно, собрать гербарий… – Он демонстративно покосился на меня. – А можно подняться на сопку и обозреть окрестности. Вон с той сопки, по-моему, будет удобно. А главное, как раз успеем… Или продлим экскурсию?
– Нет, – качнул головой Стерляжий, – один час, не больше. Ладно, пошли на твою сопку. Свят, ставь маячок.
– Час так час…
Я загнал штырь радиомаячка глубоко в почву, навалившись на него всем весом. Авось никто не выдернет. Послушно замигал индикаторный светодиод.
– Проверь пеленгатор, – приказал Стерляжий.
Терпеть не могу, когда мне указывают на очевидное. Типа «дыши воздухом, для чего периодически расправляй диафрагму»…
– Уже. Работает.
– А сбор образцов? – спросила Надя.
– Разрешаю. Но не увлекаться. Идем цепочкой в порядке: я, Аскольд, Надя, замыкающий – ты, Свят. Держи тыл. То, что впереди, тебя не касается. И чтобы без твоих всегдашних штучек, не то выгоню… Надя, ты посматривай влево, а ты, Аскольд – вправо…
Так мы и двинулись, на всякий случай держась подальше от деревьев и кустов. Сам не пойму, какое у меня было настроение: не то досада, не то любопытство, не то настороженность. Я поминутно оглядывался назад, как было мне предписано, дважды споткнулся, запутался ногами в траве и решил оглядываться пореже. Тотчас у меня появилось ощущение, что кто-то большой идет за мной на мягких лапах, приминая траву, и я вспотел от страха. Разумеется, никого позади не было. Я разозлился. Больше всего раздражало то, что мы как будто не по чужой планете гуляем, а играем в следопытов. В Натти Бампо. Несерьезно все это, сам подход несерьезен… Вместо того чтобы заранее собрать как можно больше данных о планете, скрупулезно проанализировать их и выбрать разумную стратегию разведки (о тактике я уже не говорю) – импровизируем на ходу. И вернуться должны вовремя, потому что Кошачий Лаз нужен для связи с Грыжей-Клондайком…
Как раз на Клондайке все было серьезно, без дураков, без малейшего ощущения игры. Грыжа – планета конкретная, с четко заданными правилами игры. Бери и таскай, по возможности экономя здоровье. Набивай набрюшник. Влачи двойной вес плюс самородки, рассчитывай в уме оптимальный путь к Лазу, следи за скафандром, вовремя меняй кислородные баллоны, будь готов укрыться от стихийного бедствия… Там – жесткая реальность, данная в ощущениях, а здесь и ощущения не те, и сцепление с реальностью проскальзывает. Ну не должно быть во Вселенной второй такой планеты, как Земля! Различия должны заключаться не в деталях, а в принципе!
А здесь в принципе ничего не заключалось. Здесь в принципе я один раз запутался в траве и отбил пальцы на ноге о какой-то корень. Здесь в принципе цветут цветы и произрастает иная растительность – вон те деревья и вот эти кусты, незнакомой породы, но на вид очень обыкновенные. Здесь впереди маячит бычий загривок Стерляжего и верещат в траве насекомые. Тоже в принципе.
Собственно, это то, что Корпорации и нужно. То, что доктор прописал. Это мы как разведчики должны всего бояться, пытаясь вписаться в местный… как его… биоценоз. Или пытаясь оградить себя от него – смотря что окажется актуальнее. Потом с биоценозом заговорят иначе. Для начала Корпорация напустит на него банду экологов, чтобы в первом приближении разобраться что к чему, далее наймет егерей и в два счета истребит хищников, присыплет дустом паразитов и вредителей вроде клещей, саранчи, мухи цеце и жука Кузьки, затем наймет строителей и огородит десяток квадратных километров колючей проволокой под током и построит здесь первую базу. Проблема может возникнуть в двух случаях: либо на планете, вопреки первым анализам, все-таки существуют возбудители смертельной заразы, перед которой фармацевты окажутся бессильны, либо райский сей уголок уже принадлежит кому-то – ну пришельцы там, или местная фауна успела отрастить большие извилистые мозги… Но если планета застряла в мезозое – быть ей под Корпорацией!
На этом месте моих размышлений о радужных перспективах Надежды Стерляжий издал скверное ругательство, и я перестал оглядываться назад. Все равно позади не было ничего интересного. А впереди, оказывается, протекал ручей с заболоченным берегом, где Стерляжий и завяз. На меня сейчас же закричали в том смысле, чтобы я не считал ворон, а занялся делом. Я пожал плечами, поправил болтающийся на груди автомат и начал осуществлять круговое наблюдение, в результате чего не увидел, как чертыхающегося Стерляжего в четыре руки тянули из грязи. Один раз в траве прошуршало что-то некрупное, размером с крысу, вот и весь результат моих наблюдений.
