Джейн Фэйзер - Королевские игры
Розамунда огляделась: потолок с толстыми тяжелыми балками, резные панели на стенах, деревянная лестница в глубине зала. Площадка второго этажа ограждена перилами, а у дальней стены предусмотрен балкончик для менестрелей. В противоположных концах холла - два огромных камина, в каждом из которых без труда можно было бы зажарить быка. Впрочем, сейчас, в разгар лета, оба были пусты и темны. В целом, даже несмотря на приятную жизнерадостную погоду, обстановка дома производила мрачное, угнетающее впечатление.
- Если последуете за моей экономкой, мистрис Уолсингем, то она покажет вам комнату, где можно будет провести сегодняшнюю ночь. Ну а завтра утром я сам представлю вас леди Марии.
Трудно было не обратить внимания на выражение «леди Мария» вместо «королева». Судя по всему, сэр Эмиас ненавидел узницу не меньше, чем сэр Фрэнсис.
- Уверен, что обедать вы предпочтете наверху.
За последние дни Розамунда уже успела устать от одиночества и собралась возразить, но вовремя заметила предостерегающий взгляд брата, благоразумно промолчала и послушно отправилась вслед за экономкой, некой мистрис Танстон.
Уютная спальня располагалась в дальней части Чартли-Холла; два окна выходили на мощеный двор и хозяйственные постройки.
- Леди Мария живет вон там, - пояснила мистрис Танстон, показывая на одно из строений.
- А почему не в доме? - изумилась Розамунда.
Здание выглядело совсем ветхим и скорее напоминало плохо построенную конюшню, чем жилое помещение, а уж тем более резиденцию особы королевской крови.
- Понятия не имею. Меня это не касается. - Экономка сжала и без того тонкие губы, всем своим видом давая понять, что дальнейшие расспросы неуместны. - Сейчас пришлю обед. На каминной полке найдете свечи, трут и кресало. Вода на туалетном столике, в кувшине. Если понадобится что-нибудь еще, позвоните.
Она обвела комнату придирчивым взглядом, еще раз убедилась, что все в порядке, и ушла.
Розамунда долго стояла возле окна и задумчиво смотрела на мрачную тюрьму, которую уже завтра предстояло разделить с неведомой узницей. Дым над трубой оставался единственным признаком жизни. Что же делали сейчас обитательницы угрюмого строения?
От печальных мыслей ее отвлекло появление служанки с тяжелым подносом. Она поставила еду на стол, торопливо поклонилась и исчезла. Розамунда подошла и поинтересовалась блюдами. Поскольку была пятница, не следовало ожидать ничего, кроме обычной в этот день отварной рыбы, однако содержимое подноса приятно удивило: рыбный пудинг соседствовал с хорошо приготовленным зеленым горошком. Графин красного вина, солидный кусок ячменного хлеба и клубничный кекс достойно венчали пир.
Розамунда взяла тарелку с пудингом, ложку и хлеб и устроилась на широком подоконнике. Предзакатное солнце освещало приземистые постройки последними косыми лучами, и на траву ложилась густая неприветливая тень. Сегодня еще можно было свободно прогуляться по двору, но когда же представится следующий случай?
- Верите, что сестра справится с задачей и сможет обмануть?
Сэр Эмиас взял со стола кувшин с вином и наполнил бокал гостя.
- Мое мнение ровным счетом ничего не решает, - ответил Томас. - Раз господин секретарь приказал, значит, так тому и быть. - Он пожал плечами. - Но должен сказать, что девочка обладает живым умом и способна на многое… конечно, если сумеет обуздать первозданные порывы, - тихо, словно про себя, уточнил он.
- Что ж, ума потребуется немало. Мария Стюарт хитра. Я уже лишил ее всего, что можно было отобрать, но она все равно не сдается.
Сэр Эмиас нахмурился.
- А как насчет почты в пивных бочках?
- Исправно действует, - вступил в разговор Филиппе. - Две доставки уже состоялись. Одно письмо пришло от шотландского агента. Хозяин таверны вытащил его из тайника, я расшифровал, и он тут же вернул листок на место. Бочки отправили в кладовку, и там тайник вскрыла горничная леди Марии. Она же спрятала в бочку ответ. Трактирщик его достал, я расшифровал, и так далее - все по порядку, своим чередом. - Филиппе взял с блюда клубничный кекс, с удовольствием откусил и с набитым ртом добавил: - Блестящее изобретение. Пока еще ничего обличительного перехватить не удалось, но в один прекрасный день эта затея непременно подкинет нам решающую улику.
- Будем надеяться на достойное завершение операции. - Томас тоже перешел к сладкому. - Как вкусно! Ваш повар - настоящий мастер.
- Точно. Хорошая еда несколько компенсирует унылую работу. Вот уже шесть лет я служу тюремщиком и мечтаю поскорее освободиться от должности.
Томас понимал душевную усталость сэра Эмиаса. Шесть лет строжайшего ежедневного и ежечасного наблюдения за высокопоставленной пленницей, которую перевозили из одного замка на севере страны в другой, вполне могли вызвать утомление и скуку. Мария Стюарт не собиралась сдаваться. За восемнадцать лет заточения ей удалось организовать множество заговоров, разжечь предательские происки против английской королевы и даже спровоцировать угрожающее стране вторжение католических монархий Франции и Испании. Многих она очаровала, разжалобила и сбила с пути своим обаянием, женственной красотой и трогательной историей печальной судьбы. Не раз пыталась она одурачить даже тюремщика. Сейчас ни пленнице, ни ее свите не позволялось выходить из дома. Исключение составляла лишь ежедневная короткая прогулка в саду - и то лишь потому, что врач со всей ответственностью заявил, что без воздуха здоровье узницы очень быстро придет в окончательный упадок. Елизавета не могла позволить, чтобы ее обвинили в смерти кузины.
- Что ж, события развиваются стремительно, - утешил Томас. - Господин секретарь все плотнее заплетает паутину. Если актеры честно исполнят свои роли, то финала пьесы не придется ждать долго. Возможно, занавес опустится уже к концу года.
Полит поднял бокал:
- За успех!
Уолсингем и Филиппе молча выпили.
Экономка разбудила новую обитательницу с петухами. Поставила на туалетный стол кувшин с горячей водой и оповестила:
- Мастер Уолсингем и сэр Эмиас просят позавтракать с ними внизу.
Розамунда оделась с особым тщанием, стараясь выглядеть скромно и благочестиво. Распущенные волосы перехватила на лбу черной лентой, вырез зеленого платья прикрыла черной кружевной косынкой, а в качестве решающего штриха повесила на пояс четки из слоновой кости.
Мистрис Танстон проводила ее вниз, в небольшую гостиную, где уже собрались Томас, мастер Филиппе и сэр Эмиас. Уолсингем с интересом осмотрел сестру и одобрительно заметил:
- Прекрасно. Внешность вполне праведная и девственная.
Розамунда, конечно, уловила скрытую иронию, однако застенчиво поклонилась и молча села за стол.
- Мастер Филиппе намерен кое-что тебе объяснить. - Томас отрезал толстый ломоть ветчины. - Слушай внимательно.
Мария Стюарт, королева Шотландии, стояла у камина, напрасно пытаясь согреть ледяные пальцы. От постоянного холода и сырости болели суставы. Иногда пальцы распухали настолько, что трудно было держать иголку. Впрочем, уже через пару минут она подошла к распятию, опустилась на колени и, перебирая четки, принялась читать молитву. Фрейлины мгновенно прекратили и без того негромкую беседу: набожность госпожи вызывала почтительный трепет.
Неслышно вошла горничная Барбара: убрала со стола оставшуюся после завтрака посуду, подбросила в огонь угля. Яркое солнце с трудом проникало сквозь крохотное окошко под потолком, а потому единственным источником света в комнате оставались свечи.
Мария отвлеклась от молитвы и подняла голову.
- Ты не ошиблась, Барбара? Вчера в бочках точно ничего не было?
- Не сомневайтесь, мадам, я несколько раз проверяла.
Уже в пятый или шестой раз Мария задавала один и тот же вопрос, и горничная была бы рада ответить иначе.
Мария тяжело вздохнула и встала. Всю неделю она ждала наступления пятницы, и когда день доставки пива проходил впустую, погружалась в глубокое уныние. Не переставая бормотать привычные слова, узница начала ходить по комнате. Раньше, в других тюрьмах, дозволялось ездить верхом по живописным окрестностям. Воздух и движение наполняли энергией. В замке Татбери можно было заняться соколиной охотой в окрестных полях, а в замке Шеффилд в распоряжение свергнутой королевы предоставили целый штат гончих. Увы, радость и азарт остались в далеком прошлом. Для Марии, с детства привыкшей к свободе, самыми страшными испытаниями оказались теснота, мрак и вынужденное бездействие.
Голоса в коридоре заставили остановиться и прислушаться. Маленький терьер навострил уши и посмотрел на дверь. Знакомые интонации надзирателя вызвали уже ставшую привычной острую неприязнь: должно быть, готовится очередное унижение. Мария села у камина и смиренно сложила руки на коленях.
