Сергей Галихин - Рассвет
Закончится и то, что будет "дальше". А потом? Начнется что-то еще? Волна страха накатила на Гришу и он вздрогнул Ему стало страшно. Жутко от одного только осознания какая он мизерная частица в масштабе мироздания. Ничтожная и беззащитная. Смерть. Все однажды кончается. Нет, не может быть, чтобы там, за чертой, больше ничего не было. Кто же это сказал, что ничто не исчезает бесследно, а всего лишь переходит из одного состояния в другое. Может и прав старик? Смерти нет - есть бесконечность. А если он все же врет? Да и откуда ему знать, как оно все обстоит на самом деле? А хороший наверное был мужик Христос. Если, конечно, он вообще был. Нет, его не могло не быть. А может и вправду сходить в церковь? Может полегчает? Как же я опустился за последние десять лет!
Детей нет, жену потерял. Все. Надо завязывать с водкой. Вернусь домой и зашьюсь. Так оно надежней. Если не выдержал - сразу в могилу. А я выдержу.
Я обязательно выдержу.
Костер уже потух и остывающие угли дымились из-под толстого слоя пепла, отдавая последнее тепло. Дым растворялся в однородной массе рыхлого утреннего тумана, висевшего над прудом. Гриша дремал, сидя на стареньком рюкзаке, закутавшись в байковое одеяло и облокотившись спиной о дерево.
В этой дымке из палатки, в которой спал Мишка, вышел Петр. Свитера на нем не было и в расстегнутом вороте рубахи виднелась нить черного кожаного шнурка. Он подошел к Грише и, присев на корточки, тихо спросил:
- Спишь?
- Ме-а, - промычал Гриша сквозь сон и еле заметно отрицательно качнул головой.
- Мне пора, - сказал Петр. - Мое время вышло. Но мальчика нужно довести до места. Ты доведешь его. И не забудь, кроме тебя, ему теперь никто не поможет. Он еще слишком мал. А это тебе.
Петр снял с шеи крест и примостил его на дереве, зацепив шнурком за расщепу коры. После этого он коснулся указательным и средним пальцами правой руки чуть выше левой брови Гриши и через две секунды отнял руку.
Петр поднялся и подошел к палатке. Отведя в сторону ее полу, он посмотрел на сопящего мальчика и пошел к пруду. Возле самой воды остановился и повернулся к Грише.
- Прощай, - сказал Петр. Гриша остался неподвижен. - А пить ты больше не будешь. Потому что сам не захочешь. Когда отведешь мальчика, съезди к жене. Она давно ждет тебя.
Старик повернулся к пруду и сделал шаг. Вода всхлипнула и разошлась мелкими кругами. За первым шагом второй, третий, четвертый. Петр шел по воде в сторону тумана, неспешно переставляя ноги. Вода, доходя лишь до щиколотки, медленно расходилась кругами и тихим хлюпаньем в утренней дымке, нарушала тишину. Силуэт Петра с каждым шагом различался все хуже и хуже и, наконец, совсем исчез.
Гриша проснулся от утреннего гомона птиц и горячих лучей яркого солнца.
Поежившись, он распахнул одеяло и вытянул руки в стороны. Утро было великолепным. В памяти всплыли отрывки сна с прогулкой по воде. Гриша долго не мог понять, с чего сон начался и чем закончился. Несвязанные между собой слова... Вот теперь он вспомнил почти все, что ему приснилось. Петр просил отвести мальчика... Почему? Куда он сам собирался уйти? Он даже подарил ему свой крест.
Гриша улыбнулся ночным фантазиям глубин своего подсознания и согнув правую руку в локте, попытался найти крест. Искать его не пришлось. Ладонь безошибочно легла на кожаный шнурок. С Гришиного лица сошла улыбка. Он вскочил на ноги, метнулся к палатке и с шумом распахнул ее. Кроме спящего мальчика, в ней никого не было.
От палатки Гриша пошел к воде. Перед глазами стояла отчетливая картинка как, старик ушел по зеркальной глади воды и скрылся в тумане. Порыв ветра зашелестел листвой дуба, по поверхности пруда побежали мелкие барашки.
Мысли у Гриши путались, он сел на мокрый песок и просидел так минут двадцать.
- А где деда Петя? - спросил Миша.
Гриша обернулся и увидел за спиной босого мальчика. Он стоял в одних трусиках и кулачками протирал сонные глаза.
- Он ушел.
- Куда?
- Он совсем ушел.
- А как же дядя Саша? Мы туда не пойдем?
- Конечно, пойдем, - улыбнувшись, ответил Гриша. - Я тебя отведу.
Одевайся. Нам пора в дорогу.
1998 год
