Валентин Иванов - В карстовых пещерах
Но что может почувствовать человек, что он может подумать, когда все его окружающее уходит вниз вместе с ним! Без ожидания, без предупреждения!
Стало очень тихо, так как мотор трактора умолк. Движение вперед почему-то превратилось в движение вниз.
Толчок. Еще толчок. Грохот. Треск. Скрежет. Тяжелый удар в стену. Треск. Опять удар. Крен. Секунда тишины и неподвижности.
Новый треск. Грохот отовсюду. И приходят сразу и вместе тишина, неподвижность, темнота и покой…
…Ночью ветер упал, и небо очистилось. Под бледно-голубым небом поднялся правильными столбами дым из труб заводов и домов. Сверкание острых чистых сугробов слепило глаза.
Термометр в тени показывал восемнадцать градусов ниже нуля, но к полудню началась весенняя капель с южных скатов крыш и появились на свет славные ледяные сосульки, первенцы весны. Сломалась, падала зима!
Так бывает на Южном Урале в половине марта. Тонкий ценитель русской природы Пришвин дал особое имя этому прекрасному времени года – весна света.
Радостно человеку в такой день. Да одному ли ему? По мертвым голым веткам деревьев парочками прыгают синицы, и новые нотки звучали в их голосах. Вороны стаями сбиваются на окраинах поселков и проделывают в воздухе свои собственные фигуры весеннего высшего пилотажа.
Чудесное время! Однако же надо сказать, что на подступах к Уральскому хребту весна света резче и ярче, чем в более мягком климате коренного русского Примосковья, потому что отсюда через низкие горы рукой подать до широчайших просторов великой Азии.
…На засыпанной снегом строительной площадке жизнь началась с восходом солнца. Главный инженер строительства уже сидел за столом в своей конторе и соображал, с чего начинать после бурана, когда длинный бревенчатый барак дрогнул. Качнулся графин на столе, зазвенел, расплескивая воду, стакан на блюдце.
Перо само воткнулось в бумагу. Через раздвинувшиеся щели в неоштукатуренном дощатом потолке с чердака посыпалась земля.
В оконной раме сверху донизу треснуло стекло. Дверь сама открылась, резко ударив о стену.
Стоявший перед столом производитель работ покачнулся и сел на пол. Был слышен глухой гул. Толчок повторился, слабея.
У стены дома отчаянно, с визгом завыла собака.
Главный инженер вскочил и крикнул растерянно поднимавшемуся с пола прорабу:
– Обвал! Где-то произошел обвал! На лыжи! Собирать людей! Пошли искать место!
Широкая дорога, проделанная в снегу тракторным поездом, огибала опушку соснового бора и поворачивала на восток. След обрывался у края глубокого провала.
Двое лыжников бежали по удобной дороге, проделанной трактором. Лыжники подходили к почти отвесному обрыву. Внизу, на глубине не меньше двадцати метров, лежали черные глыбы земли, запорошенные грязным снегом. Над восточной частью обрыва нависали острые скалы серого камня. От них вниз падала густая тень.
Почти в центре глубокой ямы был виден полузасыпанный трактор. Около него на боку лежала деревянная будка. Из короткой трубы в ее плоской крыше шел легкий сизоватый дымок.
Около трактора стояло несколько человек. Двое пробирались в сторону нависших карнизов камней.
Лыжники подошли к самому краю провала. Один из них сложил трубкой ладони перед ртом и, изо всех сил растягивая гласные, закричал:
– Э-э-эй!!! Вы-ы там!!! Живы-ы?!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
Карнаухов совершенно не был смущен тем обстоятельством, что экспедицию едва не постигла случайная катастрофа. Наоборот, можно было подумать, что провал грунта доставил ему настоящее удовольствие. Молодой геолог говорил:
– Мы приехали сюда искать и изучать карстовые пустоты и невольно обнаружили еще одну, в дополнение к известным.
– На ловца и зверь бежит, – пошутит Царев.
– Да. И смотрите-ка, товарищи! – Карнаухов указывал на карандашные треугольники, отмечавшие на генеральном плане завода места пустот, обнаруженных шурфами и разведочным бурением. Куржаков уже отметил и место провала. Оно находилось почти в километре от границы строительной площадки. Карнаухов хотел указать на возможную общую связь пустот между собой. Ему казалось, что они представляют единую систему. Та же мысль была и у Царева. Но более спокойный и сдержанный, чем Карнаухов, он решил перебить своего друга:
– Постой, Андрей! Не торопись, – сказал Михаил. – Я самым настоятельным образом прошу тебя. Никаких выводов. И не создавай гипотез, пока мы сами не убедимся. Давайте готовиться к осмотру. Новгородцев так же счастливо отделался, как и другие. Ведь нельзя же считать существенным пустяковый ожог левой руки.
"Нечего было ему хвататься за печку", – говорил Куржаков, невзлюбивший представителя проектной организации.
Но, после того как путешественников вытащили из провала, Новгородцев пытался проявить большую решимость.
– Я предлагаю немедленно послать телеграмму. Площадка опасна для строительства. От нее нужно отказаться и выбирать новую, – убеждал Новгородцев геологов. Он не думал встретить отказ. Елена спросила Новгородцева:
– Хорошо, Петр Петрович. Мы подпишем… А дальше?
– Потом мы вернемся в Москву и доложим в письменной форме. Доклад напишем страниц на пятьдесят, все обоснуем. Доклад должен быть солидным, большим. Вот и все.
– Все? – не удовлетворилась Елена. – Разве в эту площадку уже не вложены большие средства?
– Это неважно. Возникли особые обстоятельства!
– Э, нет! Это очень важно, – заметил Михаил. – Нужно беречь народную копеечку. Если мы с вами имели удовольствие провалиться, это еще не значит, что нужно провалить и стройку.
– Вы шутите. Я как представитель проектного треста сам пошлю телеграмму. Нужно перенести площадку к югу. Там и к реке будет ближе.
Спор разгорался.
– Опоздали… Южный вариант рассматривался, – вмешался Куржаков. – Там рельеф неудобен, придется строить два моста для железнодорожной ветки. Кроме того, там вся территория весной заболачивается рекой.
– А здесь проваливается! Я настаиваю на отказе от этой площадки!
– И попадете, дорогой товарищ Новгородцев, в самое сквернейшее положение! – обозлился Карнаухов. – Нечего вам тут распоряжаться. И не разводите сепаратизм с вашими телеграммами. Вы сразу из частного случая делаете общий вывод. Это, что, так полагается? Кто это вам сказал? Где вы это прочли?
– Положительно, так невозможно разговаривать! – развел руками Новгородцев.
– Вы совершенно напрасно раздражаетесь, – уговаривал Новгородцева Михаил. – Мы с вами вместе исследуем все пустоты, постараемся спуститься в них, придем к общему мнению.
