К Вентвортс - Чужая Святыня
Тирни хотел было отползти с их дороги, но сиряне вдруг хлынули через него и через невысокий каменный барьер и, как вода, прорвавшая плотину, устремились на храмовую площадь.
С трудом Тирни поднялся на камни и в ужасе увидел, что внизу вспыхнул луч бластера, яркий, словно отраженный новенькой монетой солнечный зайчик. Сраженный на бегу сирянин пронзительно закричал и повалился на широкие каменные ступени, дымясь и корчась. Все перевернулось в груди священника, когда потрескивающий лазер перечеркнул красной полосой смерти тела сирян.
— Нет! — Тирни выбросил руки вперед, словно мог остановить убийц. — Вы не смеете!
Его слова потонули в усиливающихся криках толпы. Запах горелого мяса наполнил воздух, а молодая женщина наклонилась за новым зарядным пакетом для бластера.
Тирни не мог дышать — снова Лирелл, только у сирян не было ни лопат, ни мотыг, ни даже просто камней в маленьких четырехпалых ручках.
Довольно! Тирни встал и, шатаясь, пошел вниз, с трудом удерживая равновесие. Если бы Бог был здесь, он никогда не допустил бы этого! За святыни не платят кровью невинных!
Остальные сиряне взволнованно толпились у широких камней мостовой, не атакуя, но и не отступая. У края площади сильно обожженный сирянин бился перепончатыми руками о холодный камень, не в силах бежать. Недалеко от него женщина защелкнула в бластер новый зарядный пакет.
— Во имя Господа! — на бегу кричал ей Тирни. — Это же их храм!
Женщина наставила ствол бластера на сирянина.
— Был их, падре!
Тирни бросился вперед и закрыл своим телом раненое существо. В ту же секунду воздух над площадью вспыхнул мерцающим светом и затем застыл, превратившись в широкогрудого человека со сверкающими карими глазами и большой белой бородой.
— А говорили, самопожертвование уже не в моде — очень оригинально!
Внизу трепыхалось тело сирянина, Тирни чувствовал пульсацию крови в ушах.
— Останови это! — прокричал он.
— Остановить? Когда все так хорошо начинается? — Бородач обнажил большие белые зубы в жестокой ухмылке. — Как это по-евангельски с твоей стороны. — Его глаза поблескивали в тусклом свете, как граненое стекло. К тому же, они лишь полудикие язычники и не стоят твоих усилий.
«Это только иллюзия, — сказал себе Тирни, — плод моего воображения, только мое представление о Боге».
— Интересная теория. — Бородач скрестил руки на груди. — Жалко, что ты не можешь быть в ней уверен.
Сирянин затуманенными болью глазами уставился на призрак и затрепыхался со слабым стоном, пытаясь подняться. Тирни поддерживал его, и тот пошатывался на длинных ногах.
Тирни не знал, видел ли сирянин бородача или какой-то другой свой призрак. Он вдруг вспомнил то, что сиряне пытались рассказать ему ветер… небо… Земля за морем. Если бы только он понял, что это место значит для них, возможно тогда он смог бы заставить людей прислушаться!
Где-то далеко Тирни услышал едва различимый шум крыльев, похожий на размеренный барабанный бой. Холодный ветер свистел ему в лицо… земля ушла из-под ног, и Вселенная вдруг распахнулась во все стороны.
С ужасом Тирни обнаружил себя в бледно-серебряном небе, окруженным лишь несколькими легкими облачками. Внизу была видна оранжевато-коричневая земля, вдоль и поперек расчерченная реками, горы, равнины, огромные леса причудливых желтых деревьев.
— Вот тебе и птицы. Спустились с неба, чтобы развить себе мозги эволюция! — теперь они способны мыслить, но думают лишь о том, как снова вернуться в небо.
Тирни бил руками по воздуху, но схватиться было не за что.
Он осторожно обернулся через плечо.
Бородач подмигнул ему.
— Глупо, не правда ли? А люди точно такие же — всегда хотят то, чего у них нет и не ценят того, что имеют. Неудивительно поэтому, что я нужен тебе.
— Ты мне не нужен! — сопротивлялся Тирни.
— Да ладно. Где бы ты ни был, что бы ты ни делал — ты всегда ищешь меня.
— Теперь с этим покончено.
Вдалеке что-то вспыхнуло, что-то большое, белое, переливающееся радужным светом. Тирни прищурился, пытаясь разглядеть, что там. Шум крыльев усилился.
— Видимо, некоторые люди и должны быть дураками. — Бородач вздохнул. Ты разочаровал меня.
«Сам я разочаровался куда больше», — подумал Тирни.
Ослепительное существо впереди сделало вираж и повернуло к нему огромное, парящее, с длинной изогнутой шеей и немигающими, горящими серебром глазами. Расправив крылья, оно планировало все ближе и ближе, пока огромное тело не загородило собою небо. В его дыхании Тирни чувствовал запах серы.
— Ну что, хватит с тебя? — спросил бородач.
Тирни казалось, что его плоть тает под горящим взглядом странного существа, и вот от него остался уже лишь пульсирующий болью комок одиночества, который он носил в себе всегда — со времен Лирелла. А оно, величественное, продолжало приближаться — глаза, как два серебряных солнца, тело, как целый мир. Оно притягивало Тирни, ждало его — он чувствовал это всем своим существом. Серебряные глаза светились, как маяки — оно знало дорогу… домой.
В порыве радости и благодарности, Тирни повернул, чтобы следовать за ним.
Тирни почувствовал под ногами широкие, ровные камни храмовой площади и открыл глаза. Все те же люди бродили вокруг него, как потерянные дети, поглощенные собственными видениями. Женщина смотрела на него ледяными синими глазами, и ствол ее пистолета все еще был направлен на раненого сирянина, которого поддерживал Тирни. Он крепче прижал трепещущее тело, незнакомое чувство бешеной ярости закипало в нем. Храм принадлежит сирянам! Если люди могли себе позволить прийти сюда за новым знанием, то почему вместо того, чтобы стремиться к чистоте Видения сирян, они замутняют ее своими собственными страстями?
К Тирни вернулось ощущение поднебесья, чувство свободы, чувство возвращения домой, которое он испытал минуту назад.
Все это будет утрачено, если люди повернут по-своему.
— Остановитесь! — закричал Тирни. Море затуманенных глаз обратилось к нему.
— Они не услышат, — произнес бородач. — Разве ты не знаешь, что они ненасытны? — Он снова оскалил свои огромные белые зубы в свирепой ухмылке. — Они берут, берут и всегда будут брать до скончания века.
— Нет! — У Тирни перехватило дыхание. — Я не позволю им! Я заставлю их увидеть!
Откинув голову, он со всей силы призвал Великий Ветер с его обещанием возвращения домой. Вожака — с его врачующей устремленностью к цели. Тирни расправил плечи и звал и искал…
Дыхание холодного ветра растрепало его редкие волосы, Тирни услыхал отдаленный шум крыльев. В нескольких шагах от него женщина с гладкими белокурыми волосами прошептала что-то удивленно и ста-ла смотреть в угасающее небо.
