Александр Тюрин - Убойный сюжет
— Спасибо за заботу. Но у меня тут папаша живет.
— Завтра утром, гражданин Шварц, зайдите ко мне. РУВД, комната 15. Тогда и получите назад свой паспорт. Скорее всего. А теперь до свиданья. — И лейтенант повернулся ко мне равнодушной спиной.
Я вышел обратно через открытую калитку и плюхнулся на сидение своей машины. Вот жопа. Что мне теперь делать? Отзывать свои денежки или нет? Я хотел подбодрить и поддержать живого Степу Неелова, но меня совершенно не интересует его книжка. Кого я должен теперь подбадривать? Его жену, которая ушла? Его родителей, которые благодаря «демократическим преобразованиям» уже на кладбище? Я лучше памятник ему хороший закажу… Хотя, может, на Степин взгляд, эта книжка и стала бы ему лучшим памятником. Ну пусть будет так.
Через двадцать минут я стоял в кабинете директора типографии.
— У нас были объективные и субъективные причины, — ляпнул он в оправдание.
— У всех они есть. Я собираюсь довести дело до конца. Триста тысяч вас лично устроят?
— Прекратите, — сказал он, — как вам не стыдно.
— Стыдно, и я горжусь своим стыдом. Но послушайте, за дверью не топчутся милиционеры. Давайте сделаем так, чтобы все были довольны в этот погожий денек.
— Автору уже ничего не надо, — веско произнес директор.
— Я его представляю.
— Бросьте. Юридически вы Неелову никто, полный ноль. Вы даже не имеете права забрать тираж, потому что и такая операция лежит согласно договору на авторе.
Эх, черт. Я же просто хотел этим пунктом в договоре избавить себя от лишних хлопот.
— Насколько я в курсе, — продолжил директор, — у Неелова нет официального наследника, так что этот договор теряет силу, а новый я заключать не намерен — у меня производственные трудности.
Значит, кто-то дал на директорскую лапу больше чем я — за неиздание книги.
— Леонид, можете не беспокоиться, деньги будут возвращены на ваш счет в течение пяти дней. — добавил этот индюк.
— Ладно, вы меня совсем задолбали. Отдавайте по-быстрому рукопись, и я пошел в другую типографию, не такую хилую как ваша. Найду что-нибудь получше и почище.
Директор закашлялся и немножко зарумянился.
— Это мы тоже не можем. Рукопись пропала. У нас прорвало водопровод, и ее залило, так что пришлось выбросить. Знаете, какое тут у нас старье, трубам и машинам по пятьдесят лет. А налоги такие, что не вздохнуть, не пукнуть.
Я уже хлопнул дверью. Это сталевара налоги душат, а не типографщика-барыгу. Есть у него и новая машина, чтобы Цокотухина печатать, и бумага от советских времен осталась, дешевая, и продает с ларьков, так что без всяких налогов. А книжка Нееелова убита. Мне даже второй экземпляр романа не найти, потому что и квартира Степина опечатана, и все его бумаги киллер забрал с собой… Ладно, надо хотя бы папашу навестить, купить коробочку приличных конфет, бутылочку красненького, да и распить с расстройства.
Зашел я в лабаз, а там непривычное столпотворение, года два такого не видел. Но пока в толпе маялся, стала ясна причина и возникновения очередины, и появления на улицах людей с авоськами. Мне бабки с охотой поведали, что из-за аварии на шоссе подвоза харчей не будет дня три, а то и больше. Вот все и спешат отовариться, причем прикупить побольше. Да только цены сразу подскочили раза в три.
Когда я своей коробочки и своей бутылки добился, то мысли перешли на более высокий уровень. Кто все-таки моего дружка угробил? Был он человек тихий и безобидный, значит, не мог кого-нибудь смертельно оскорбить там или отбить у кого-то красотку. Имущество Степы тоже не должно было вызвать пристального интереса. Ни долларов, ни акций на предъявителя — Степа ничем кроме чтения и сочинительства последние пару лет не занимался, а значит жил бездоходно. Рублевые сбережения благополучно сгорели благодаря усилиям мальчика-плохиша Егорки Монетариста. Да, оставались у Степы от времен советского благополучия ковер на стене, «горка» с хрусталем, телевизор «Словутич», видик. Однако нынче они являются предметом вожделения разве какого-нибудь бомжа. Но тут сразу возникают вопросы, откуда у бомжа огнестрельное оружие, и почему он не содрал ковер с гвоздя и не вытащил хрусталь из «горки»? Зато были утащены не нужные ни одному здравомыслящему грабителю бумажки из стола. Из материальных ценностей просто схватили, что поближе стояло и полегче весило. Инсценировка что ли какая-то?
Но как быть с похищенными бумажками, среди которых, возможно, имелся второй экземпляр книги? Кому мог понадобится роман? Только писателю-профессионалу. Признанному писателю, которому легко опубликоваться и выбить из издателя приличный гонорар. Признанному, но исписавшемуся, у которого уже своя башка не варит, а нейроны вытекли вместе с мочой, получившийся из дорогого виски. Роман же Неелова вполне мог быть бойким, хорошо сбитым и потенциально кассовым. Сейчас, говорят, детективчики, замешанные на родном материале, покупаются куда охотнее, чем заморские чейзы и спиллейны.
Тогда единственным претендентом на нееловский роман является… Цокотухин. Прочитал он молодого автора, погладил по головке, потрепал вихры, посоветовал кое-что доработать, потом затормозил дело в типографии, угрохал молодого автора чужими руками, забрал последний уцелевший экземляр романа. И…
Цокотухинский дачный дом находился на самой окраинной улочке Свердловска-66, на Нейтринной.
Улочка окраинная, но дома тут стояли самые шикарные, с участками, обнесенными высоченными оградами.
Я подумал, как мне лучше представиться матерому писателю. Лучше, наверное, молоденьким зелененьким издателем, который ищет, как подластиться к старому испытанному литературному коню.
Ограды здесь были хоть и высокие, но решетчатые, с просмотром. Я позвонил — там и кнопочка имелась возле калитки, — а когда никто не откликнулся, просунул свой рот между прутьев решетки.
— Эй, господин Цокотухин, товарищ писатель, давайте побеседуем, разрешите прогуляться вдвоем по аллеям тенистого парка.
В ответ на это писатель все-таки возник на крыльце. Но вид у него был явно недобрый.
— В третий раз за сегодняшний день. Запомните, сволочи, этот дом был, есть и будет моим.
Конечно, конечно, собственность становится священной и частной лишь после того, как мы ее хапнули. Кто его, интересно, раздразнил?
— Вы, господин Цокотухин, меня не за того принимаете.
— Ну сейчас я тебе помогу запомнить мои слова.
Свирепый писака стремительно скрылся в дверях и наступила краткая пауза. Она завершилась тем, что Цокотухин вернулся с охотничьим ружьем, которое стал недвусмысленно наводить на меня.
