Сергей Герасимов - Бескровная охота
– Поднимали? – спросил Пингвин.
– Поднимали. Не поднимается.
– А вы попробуйте его перевернуть.
Сразу несколько ног начали пинать чемоданчик и он, действительно, перевернулся с грохотом. Желтый брусок разбился на много частей. В это мгновение полумертвая музыка из колонок прекратила свои конвульсии и свет погас. Погас всего на секунду, но погас полностью. И сразу же сквозь большие пустые окна ввалилась ночь с дальними светляками огней на другой стороне парка. Никто не успел ничего сказать, просто все остолбенели, когда снизу вверх полыхнул сноп малинового пламени и нарисовал черную тень Алекса Пингвина на ребристом металлическом потолке. И свет сразу вернулся, задергалась музыка, призывая кого-то курить табак и пойти в кабак. Снова начал кланяться стеклянный попугай с лампочкой в пузе.
– Эй, Пингвин!
– Чего?
– Оно долбануло тебя прямо в лицо. Как глаза? Видят?
– Видят, – сказал Пингвин. – Видят, да что-то не то.
– А в смысле?
– А в смысле, пойдите вы все … Я же говорил, что это бомба.
– Это не бомба, но может быть, радиация, – сказал Петрович. – Если радиация, то тебе хана. Больше никого не задело? Тогда лады. Если ты, Пингвин, помрешь, мы тебя помянем. Шучу я так. Ниче там не было. С утреца проспишься и забудешь. А теперь, ребята, это все надо убрать.
И они принялись убирать осколки. Желтое вещество, из которого был сделан брусок, оказалось внутри губчатым. Некоторые мелкие, с наперсток, кусочки весили не меньше, чем пол мешка цемента, и их приходилось выносить вдвоем. Другие не весили почти ничего. Из последнего куска выковыряли прозрачный малиновый предмет величиной с фасолину. Предмет тускло светился. Пингвин взял его себе – положил в карман.
На выходе он споткнулся о тело, которое до сих пор и лежало там, где упало. Никто его так и не поднял. На всякий случай Пингвин не стал до него дотрагиваться. Начальник будет уходить, вызовет милицию. Это его головная боль. Никак не наша. Все-таки, столько денег себе гребет, должен за что-то и отвечать, – подумал Алекс с мстительной радостью, хотя, по здравому рассуждению, ничего плохого лично ему начальник не делал. Ему плевать было на Алекса, а Алексу – плевать на весь мир. Самая здоровая философия, если только хватит жидкости в организме.
Стояло теплое лето, и черные липовые аллеи, освещенные рассеянным безламповым светом, совершенно пустые днем, сейчас были полны целующейся и матерящейся молодой жизни.
Пока он добрался домой, сон прошел. Впрочем, и хмель тоже, чего никогда не случалось раньше. Пингвин погладил собаку, довольно равнодушно подошедшую встретить хозяина, сбросил со стола какую-то ерунду и достал светящуюся фасолинку. При электрическом освещении она выглядела обыкновенно. Пришлось выключить свет, чтобы увидеть свечение. Оно оказалось таким сильным, что, приглядевшись, можно было заметить тени стульев у задней стены. Ротвейлер тихо зарычал.
– Молчать, Ройс! – приказал Алекс. – Молчать, животное. Смотри сюда.
Внутри светящейся фасолинки перетекали волны жизни. Малиновое, розовое, пурпурное сияние, движущиеся черные точки. Это завораживало взгляд, как костер в ночи. Он не мог отвести глаз. И сейчас это не доставляло ему никакого удовольствия. Он закрыл глаза, но веки поднялись сами собой. Он закрыл глаза руками, но пальцы сами собою сползли вниз по щекам. Он отвернулся к окну, но не выдержал и нескольких секунд. С одной стороны, он продолжал контролировать любое свое движение, а с другой, светящийся предмет полностью контролировал его. Это не ощущалось как принуждение, скорее, это было как навязчивая идея, как нервный тик.
Он присел и нащупал на полу газету. Развернул и бросил на стол. Затем включил свет. Газета накрыта предмет, и наваждение сразу исчезло. На развороте газеты была раздетая баба с грудью невероятных размеров. Баба улыбалась и, по всему видно, была страшно довольна собой. Алекс подошел поближе и прочел заголовок. «Я переспала со скелетом инопланетянина.» Видимо, грудь от этого сильно растет, – подумал Алекс и приказал свету выключиться. Большинство предметов в его квартире реагировали на голосовые приказы, но не всегда узнавали голос хозяина, так как были китайским ширпотребом.
Ходиковые тапочки сами подошли к ногам хозяина и сами ушли на свое место под диван, лишь только хозяин положил голову на подушку.
Спал он плохо и видел странные сны. Раза три или четыре он просыпался, вставал и пил холодную воду. В холодильнике стояло пиво, но пива не хотелось. Часам к семи он и вовсе проснулся, хотя по-настоящему и не спал. Он чувствовал себя разбитым и ни капли не отдохнувшим. Он лежал на диване, а в голову лезло черт знает что: какие-то старые воспоминания, потерянные уже лет десять назад, если не больше, лица людей, смутно знакомых, лица людей, незнакомых вовсе. Все это крутилось, вращалось и, как водоворот, сходилось в одну точку. И вдруг ему стало страшно. Он вспомнил: вечерний магнитрейн в прошлом сентябре. Некрасивая девушка, с которой…
– Ты какой-то странный, – сказал Димон, – что такое?
Они сидели у самодельного столика под пыльными тополями и играли в карты. Димону сегодня не везло: он уже успел проиграть полторы уешки. Играли по мелочам, не ради выигрыша, а чтобы иметь повод посидеть и поболтать, поворошить языком всякий бред вроде модных нынче слухов об эпидемии даунизма или о скором вторжении свирепых алиенов, то есть, по простому, инопланетян – просто чтобы убить большое, сонное и бесполезное время.
– Плохо спал. Дрянь всякая снилась и хотелось воды. Селедки вроде не ел.
– С каких пор ты это плохо спишь?
– Вчера в кафе подложили бомбу. Ага, вот и валетик.
– Нашел чем удивить. Каждый день кого-то взрывают. Убило кого-нибудь?
– Никого.
– Жаль, – сказал Димон, – я люблю, когда бабахнет сильно. Чтоб крови побольше, и чтоб по телевизору показали. Я и сам однажды бомбу кинул, маленькую, самодельную. Ехал в магнитрейне и бросил из окна на дорогу, чтоб машина наехала. Но она не взорвалась, понимаешь?
– Ты об этом сто раз рассказывал, – сказал Пингвин. – Наври что-нибудь еще.
– Ладно. Про скелет инопланетянина слышал?
– От которого груди растут?
– Тот самый. Его обещали сегодня возить по городу и показывать живьем. Он весь синий и маленький, метра полтора. Но самое главное, что кости такие прочные, что их даже пуля не берет. Все это обещали показать. Можно будет даже потрогать.
– Бред, по-моему. Как с ним можно переспать? У него что там, особая прочная косточка?
– Слушай, это ты или не ты? – спросил Димон. – У тебя лицо другое. Не так смотрится. И говоришь ты не так. Ты как будто не ты, а твой брат близнец. Знаешь, как в кино. У тебя брата нет, случайно?
