Анатолий Шишко - Конец здравого смысла
Воздух сверлили аэроэкипажи и порой, как падающие звезды, ныряли в пропасть или, цепляясь за крюки, раскачивались наподобие летучих мышей.
Щелкали дверцы, и люди разбегались по желтым этажам, напоминавшим сыр, в котором черви проложили дороги.
ВЕСЕЛО! ДЕШЕВО!! СМОТРИТЕ, СМОТРИТЕ!!!
Кучка людей, разъезжаясь ногами на ослепительном асфальте, неслась к плакату:
ВОКРУГ ПАРИЖА ВЕРХОМ НА НЕГРЕ
Вдруг Марч столкнулся с таким простым явлением, что невольно вскрикнул.
Перед ним - трехстворчатое зеркало.
При помощи разноцветных прожекторов с человеком, попавшим между створок этого трюма, совершалось что-то безобразное: он распухал, худел, а его лицо...
- Тысяча дьяволов! - вырвалось у Марча.
Щеки молодого человека в этом зеркале провалилась, нос неестественно вытянулся, уши повисли лопухами.
- Довольно! - закричал Марч и ринулся размолотить зеркало. Чьи-то руки вытолкнули его на площадку к перилам.
- Ах, так! - вскипел Марч и в гневе занес одну ногу через перила.
Вокруг Марча черными гробиками заколыхались цилиндры.
- Стойте! Вы хотите размозжить себе голову, но вы уверены в том, что вам удастся ее собрать?
Марч взглянул в сторону говорившего.
- А, это вы, мсье Лавузен!
- Рад слышать, что вы не забыли меня. Я уже час бегаю за вами,улыбнулся Лавузен, подходя.- Что вы здесь делаете?
Марч вспыхнул, как от оскорбления.
- Поймите. Вместо сна - лепешка, вместо обеда пилюля! Какая-то сплошная плоская лепешка, а не жизнь! И тут, не угодно ли, в гнусном зеркале меняют вашу рожу до неузнаваемости.
- Ха-ха-ха! - разрядился Лавузен,- а мне как раз это нравится. Благодаря зеркалу, я нашел истину. Вместо одного лица другое. Гениально! Это что! - махнул он рукой,- жалкий балаган,- я знаю способ получше. Бодритесь, молодой человек. Почему вы не пришли ко мне?
- Но, мсье Лавузен, вы меня совсем не знаете, я просто англичанин...
- Вот именно, англичанин, это главное,- подхватил Лавузен,- видите ли, друг мой, вы мне кажетесь подходящим. Колесо города слишком вас вертит.
- Проклятое колесо! Я сломаю его! Это буржуазная молотилка!
- Вряд ли нам его сломать,- поморщился Лавузен,- но я не ошибся в вас. Будем, как винтики, выскочившие из этой молотилки.
- Дальше,- нахмурился Марч.
- А впоследствии мы можем стать палками для всего колеса. Прекрасно будущее, не правда ли?
Вместо ответа Марч сжал руку Лавузена.
- Вы изумительный человек! - воскликнул англичанин.
- Возможно. А теперь поздравьте меня с возвращением в Лондон.
- Вас? Но почему? Кто вы такой? - заинтересовался Марч.
- Я? - Лавузен снял шляпу,- неужели не знаете, я - принц Уэльсский.
Марч вздрогнул. Неужели перед ним сумасшедший?
Англичанин ласково взял собеседника под руку.
- Пойдемте, мсье. Я провожу вас, ведь вы живете на рю Севинье?
- Да. Там мое ателье, то есть, вернее - мастерская художника Лавузена, так меня звали, пока я не решил сделаться принцем Уэльсским.
- Очень приятно, мсье. Не волнуйтесь,- успокаивал Марч.
В конце площадки Лавузен остановился.
- Благодарю вас. Простите, я сегодня занят, лучше всего приходите ко мне дня через два, иначе мое лицо не поспеет,- с извиняющейся улыбкой поправился Лавузен.
Марч пожал руку художника, с грустью смотря ему вслед.
- Да,- обернулся Лавузен с порога лифта,- если вас не устраивает ваша земная оболочка, можно ее изменить. До свидания, сэр.
Оба приподняли шляпы, и через секунду город разъединил их пространством и суетой.
Марч Суаттон опять побрел по этажам, немного примиренный с окружающим, а бурный энтузиаст Лавузен мчался к себе домой, улыбаясь и потирая руки.
Когда его такси спустился на рю Севинье, он подумал с минутку и решительно позвонил к Альберику Каннэ.
Истина была найдена. Возмутившее Марча зеркало дало Лавузену ключ к разгадке операций соседа.
Лавузен позвонил вторично.
- Кто там? - спросил женский голос.
- Мне нужно видеть мсье Каннэ.
- Проходите,- нерешительно посторонилась горничная.
Лавузен, поднимаясь в абсолютном мраке, столкнулся с мужчиной в черном.
- Имею честь говорить с мсье Каннэ?
- Да. Но я не принимаю. Что вам угодно?
- Мне хотелось бы вместо своего иметь совершенно другое лицо,- твердо заметил Лавузен, продвигаясь за отпрянувшим Альбериком.
- Ради дьявола!
- Оставьте дьяволов в покое, мсье Каннэ. Мне хорошо известна ваша профессия.
- Замолчите,- прошептал Альберик.
В протянутой руке Лавузена он увидел карточку.
- Вы узнаете мадемуазель Реблер - убийцу адвоката? - спросил Лавузен.
- Довольно! Откуда вы знае...
- По данным префектуры. Там же я переснял ее портрет. Ее ищут по всей Франции и, конечно, не найдут. Доктор Альберик Каннэ изменил ее лицо. Все это хорошо, но я...
- Вы хотите знать секрет изобретения? - быстро спросил Альберик, вытирая лоб.
- Нет!
- Что я должен сделать?
- Я уже сказал,- вздохнул Лавузен,- применить ко мне ваше чудодейственное открытие...
Альберик стоял, опустив голову.
- Теперь, когда формальности окончены...- Лавузен подошел ближе,смотрите,- он развернул газету.
- Здесь написано: "принц Уэльсский путешествует",- пожал плечами Альберик,- ну, я не понимаю вас!
- Тут нечего и понимать. Как вы находите при взгляде на этот портрет: есть сходство между мной и принцем Уэльсским?
- Никакого,- прошептал Альберик.
- Ну, так сделайте, чтоб было. И поскорей.
Глава четвертая
Три дня - это совсем немного. Вернее, три смены по двадцать четыре часа, из которых - две бессонных. Но для Марча это слишком.
Его костюм уже не внушал доверия, и, когда в одиннадцатом по счету месте, ему отказали в работе, он провел рукой по волосам и задумался. Собственно, хотелось спать, а не думать, но в кармане болталось шесть франков, и роскошь антисонных лепешек была недоступна.
Уснуть же естественным способом мешали шум и отсутствие жилища.
Наверное, сейчас была ночь. Город задыхался в хриплых спазмах веселья.
Пары ароматов, вырываясь из жирно хлопавших дверей ресторанов, осаждали Марча.
Он припоминал, силясь себе уяснить, что с ним произошло. И не мог понять.
В филантропических учреждениях ему отказывали, как иностранцу, а его паспорт, испещренный визами разных стран, внушал властям опасение.
А ведь как логически жестоко сложились обстоятельства! Будучи замешан в столкновении с полицией на почве безработицы, он просидел с месяц и был выслан за пределы Англии.
В надежде на заработок Марч перелетел Ла-Манш.
И вот, попав в Париж, он завертелся.
Выстаивая часы у пекарен, внюхиваясь в щемящий запах хлеба, Марч не понимал города, потому что город жил в нем, раздражал и требовал.
