Роберт Шекли - Бегство Агамемнона
- Вот мы и на месте, - сказал Харон и повернулся к Агамемнону: Не забывай, ты должен мне денег за перевоз.
- Прощайте, командир, - сказал Пилиад. - Я надеюсь на справедливое судейство и жажду увидеть вас во дворце Ахилла, где, по слухам, он живет ныне с Еленой, прекраснейшей женщиной, которая когда-либо рождалась на свет. Говорят, они пируют с героями Троянской войны и читают стихи Гомера на чистом греческом. Я не был героем, я даже не говорю по-гречески; но Ахилл и Елена должны радушно отнестись к такому честному простому солдату, как я, и я рассчитываю на одобрение великих героев нашей Троянской операции.
- Надеюсь, так и будет, - сказал Агамемнон. - С радостью присоединился бы к вам, но я, к сожалению, все еще жив.
Солдаты также попрощались с Агамемноном, уверили его, что будут скучать по нему, и выразили сожаление, что им приходится расстаться. Затем четверо покойников направились к месту загробного судилища, которое виднелось на холме. А Агамемнон двинулся по стрелке на большом фанерном указателе: "К Елисейским полям и острову Поэзии - сюда". Это были районы, где он надеялся найти Тиресия.
Некоторое время Агамемнон шел пышными лугами. Навстречу ему тон дело попадались небольшие стада крупного рогатого скота. Спустившись с холма, он вышел в долину. В центре долины располагалось маленькое озеро, посреди озера по горло в воде стоял человек. По берегам росли фруктовые деревья, их ветви склонялись над водой, и спелые плоды свисали прямо над головой несчастного. Но когда он пытался сорвать банан или яблоко - оба плода росли на одном и том же дереве - фрукты ускользали из его рук. Несмотря на то, что лица человека почти не было видно, Агамемнон не колебался ни минуты:
- Привет, Тантал!
- Будь я проклят, если это не царственный Агамемнон! - воскликнул человек в озере, поднимая голову. - Неужели и ты наконец отдал концы?
- Нет, что ты, - сказал Агамемнон. - Я просто пришел побеседовать с Тиресием. Может быть, ты знаешь, где я могу найти его?
- Тиресий снимает номер люкс во дворце Гадеса. Тебе надо сейчас принять немного влево, а потом на развилке свернуть направо.
- Спасибо, Тантал, Скажи мне, это очень тягостно - наказание, которое боги наложили на тебя? Я что-нибудь могу для тебя сделать?
- Спасибо, что спросил, - сказал Тантал. - Нет, ты ничего не можешь сделать для меня. Кроме того, эта кара не столь ужасна, как может показаться на первый взгляд. Боги безжалостны, но безалаберны и не слишком следят за строгостью исполнения наказаний. Поэтому мы с Сизифом и Прометеем время от времени меняемся муками. Упражнения с камнем Сизифа хорошо отражаются на моей фигуре - честно говоря, без них я давно бы уже зарос жиром, поскольку мое основное наказание вызывает у меня чрезмерный аппетит, который я утоляю при первой возможности.
- Но когда ты меняешься с Прометеем, твою печень терзает стервятник - вряд ли это так же весело.
- Знаешь, орел часто промахивается мимо печени и клюет почки, что гораздо менее болезненно. Да и вообще, здесь, в аду, чувства притупляются. Даже царь Ахилл и царица Елена, благословенные непревзойденной красотой, имеют определенные затруднения с сексом. Сильная боль - это желанный шанс почувствовать хоть что-нибудь.
"Неужели и такой выигрыш в Лотерею может сделать кого-то счастливым?" - думал царь Микен, прощаясь с царем-мучеником.
Агамемнон двинулся в направлении, которое указал ему Тантал. Он пересек нагорье по едва заметной тропинке и увидел внизу сосновую рощу. По роще неторопливо разгуливало около дюжины оживленно беседующих мужчин и женщин.
Агамемнон подошел к ним и представился. Одна из женщин сказала:
- Мы знаем, кто ты. Мы ждали тебя с тех пор, как твои злоключения были упомянуты в нескольких книгах, которые сгорели вместе с великой Александрийской библиотекой. В честь твоего прибытия мы написали большую речь под названием "Плач Агамемнона". Мы полагаем, что отразили в ней все, что могли бы услышать от тебя самого.
- Раз вы знали, что я приду, почему вы не подождали, чтобы услышать, что я скажу на самом деле?
- Потому что мы исповедуем философию действия. Разумнее написать твою речь самим, чем пассивно ждать, пока ее напишешь ты, даже если у тебя и получится, в чем мы сильно сомневаемся. Ты ведь не философ и вряд ли сумел бы облечь свои мысли в подобающие формы.
- Что ж, премного вам благодарен, - саркастически сказал Агамемнон.
- Мы не ожидали, что заслужим твое одобрение, - сказал другой философ. - Но мы, без сомнения, правильно отразили твою точку зрения.
- Это все крайне любопытно, - сказал Агамемнон. - Но не подскажете ли вы, как мне найти Тиресия?
Философы коротко посовещались. Затем один из них сказал:
- Мы не считаем Тиресия философом. Он просто шаман.
- Ну и что? - спросил Агамемнон.
- Шаманы иногда делают правильные выводы о сути вещей, но на этих людей нельзя полагаться, поскольку они не могут объяснить, каким путем им это удается. Исходя из вышесказанного...
- Эй, эй! - сказал Агамемнон. - Я не нуждаюсь в критике шаманизма. Я просто хочу найти этого парня.
- Он обычно проводит время в маленькой роще за дворцом Ахилла. Непременно возвращайся к нам, если хочешь получить копию своей речи.
- Непременно, - сказал Агамемнон и отправился в указанном направлении.
Вскоре он добрался до дворцовой рощи. Здесь было светлее, чем в других частях Гадеса, которые он посетил - несмотря на то, что солнца по-прежнему не было видно. Агамемнон не был особо удивлен, увидев впереди накрытый стол, ломившийся от напитков и закусок, сидящего за ним человека в длинном плаще и маске, и пустое кресло напротив него.
Человек помахал ему рукой.
- Агамемнон? Я слышал, ты хотел меня видеть, так я облегчил тебе задачу, сев у тебя на пути. Присаживайся и угощайся.
Агамемнон воспользовался любезным приглашением.
- Ты Тиресий?
- Именно. Не желаешь ли вина?
- Было бы замечательно. - Агамемнон подождал, пока Тиресий разольет вино по бокалам, затем сказал: - Могу я спросить, почему ты в маске?
- Причуда, - сказал Тиресий. - А также нечто большее. Я маг, или шаман, используя более популярный ныне термин. Пользуясь своими новыми способностями, я путешествую - не только по Древней Греции, но вообще в пространстве и времени.
- И ты не хочешь быть узнанным?
- Это может быть очень удобно - когда тебя не узнают на каждом шагу. Но это не настоящая причина. Понимаешь, Агамемнон, если ты знаешь лицо какого-либо человека, это дает тебе определенную власть над ним. Это открыл Мерлин, когда имел неосторожность влюбиться в колдунью Моргану. Я стараюсь никому не давать власти над собой, если имею возможность.
