Александр Казанцев - Электронное сердце
И где та девчушка И с ней паренек?
Ужель заблудилась В знакомом лесу,
И все мне приснилось В шальную грозу?
- Друг мой!
Мне рассказать тебе трудно.
Видно, по жизни пройти - Много болот перейти.
Счастье!
Нету над временем власти!
Взглянь, заросло все лицо.
Вновь не найдется кольцо.
Право!
Вот он, мой перстень с оправой - Дар постылой жены.
В знак горючей вины Прими.
Возьми!
Ах!
Возьми, надень Мой крест,
И не ходи В тот лес..,
Нет! Ночью безлунной Я в лес тот пойду.
Избушку колдуньи В болотах найду.
Пусть леший с совою Ведут без дорог,
Пусть ведьма с клюкою Взойдет на порог,
За перстень с оправой, За крест золотой
Возьмет она травы И сварит настой.
Возьмет она травы И сварит настой.
Я выпью то зелье При свете свечи,
Чтоб птицы не пели, Чтоб смолкли ручьи,
Чтоб сердце остыло, Напрасно любя,
Чтоб я позабыла Навеки тебя.
Навеки тебя...
Навеки тебя!..
Профессор застыл в задумчивости.
Исполнители на цыпочках покинули лабораторию.
Таня вернулась и выжидательно остановилась перед Евгением Кунегиным.
С грохотом полетел отброшенный профессором стул:
- Итак, моя дорогая, давайте-ка позабывать навеки стены этой лаборатории.
- Что вы! Евгений Петрович!
- Я давно Евгений Петрович. Сорок лет! Но я должен подвести итог вашим стараньям. Вместо того чтобы обучить машину выражать поэтические чувства композиторов, написавших предложенную ей музыку, вы превратили сложнейшую лазерную электронно-вычислительную машину в электронное зеркало не столько собственных чувств, сколь дамских причуд. Отсюда и "мальчики кровавые" Цвейга, и приворотное зелье купринской Олеси с болот Беловежской пущи. С меня хватит. Здесь не цирк, а научное учреждение. Мне нужно создавать искусственный интеллект, изучить природу человеческих чувств и возможность их воспроизведения, а не... а не новые варианты эпистолярного жанра, неизвестные во времена пушкинской Татьяны.
- Евгений Петрович! Пощадите!
- Не всякий скажет вам, что я скажу. К беде неискренность ведет.
- Но ведь я же искренняя, искренняя! Я не виновата, что Машенька все угадывает, все понимает. Она же замечательная, как вы сами знаете!
- Я-то знаю, очень хорошо знаю. Например, знаю, что нам с вами не по пути.
- Вот как? - всхлипнула Таня, потом заговорила, глотая слезы. Хорошо, Евгений Петрович. Я уйду, уйду, раз вы этого хотите. Я откажусь от вашего руководства, хотя никогда не желала бы ничего другого. Я отказываюсь от выбранной вами для меня темы диссертации. И вы больше меня не увидите. Я завтра же уеду в Ленинград, к маме. Она работает у академика Гранина. Я уверена, что и мне там найдется местечко и тема диссертации. Пожалуйста!..
- Гранин, Гранин! Академик! Генерал от кибернетики! Куда уж нам гоняться. Хотите уезжать? Скатертью дорожка! Дозвольте, подсажу в карету.
- Не смейтесь надо мной! - воскликнула Таня и разрыдалась.
- Ну вот! Теперь слезы! Раствор натрий хлор в воде с кое-какими примесями. Хорошо, что вы хоть лазерную электронную машину, как заправскую Машеньку, не научили слезы пускать. Еще пробило бы изоляцию, чего доброго!..
- Ну и смейтесь, смейтесь, смейтесь! - кричала Таня, выбегая из лаборатории.
Профессор некоторое время ходил взад и вперед, потом со стуком поставил на место упавший стул и с горькой иронией произнес:
- Один! Один! О, жалкий жребий мой!..
И профессор Кунегин действительно остался один, без помощников. Он никого из своих сотрудников не подпускал к заветной теме "электронного сердца".
Только Таня была его спутницей в дремучем лесу исканий. И Тани с ним не стало.
Не по себе было ему в его "научном одиночестве".
Но он не хотел уступать. Один так один! И он решает продолжать начатую с Таней Лагиной работу.
Машенька насыщена прекрасной музыкой, глубокими мыслями, в ней заложена сама поэзия! Нужно только умело запрограммировать ее на выдачу подлинного поэтического произведения. И сейчас это сделает он сам, Кунегин, без всяких дамских слабостей! Уж он-то не будет беседовать с электронной машиной, как с подружкой или собутыльником. Машина получит математические формулы в чистом виде: теория графов, тензорный анализ, векторы, дифференциальные и интегральные исчисления. Никакой навязанной лирики! Она должна прийти изнутри!.. Из машинного нутра!..
И Евгений Кунегин, слушая вместе с машиной скрябинскую музыку, принимается за программирование Машеньки. Он пытается исступленной работой заглушить подавленное состояние, в которое впал после ухода Тани.
Но он добьется своего! Он создаст не просто электронный ум, но и выявит электронные эмоции. Наследники человечества, которым люди уступят свое место на Земле, должны обладать всем богатством чувств своих предшественников и создателей.
Но скрещение усилий пылкого профессора, пытавшегося заморозить свои чувства, и быстродействия холодной машины, искавшей выражения горячих человеческих чувств, дали неожиданный результат.
Профессору некуда было отступать. Певца он пригласил заблаговременно, пришлось ему с научной беспристрастностью прослушать поэтическое произведение машины на музыку Второго этюда Скрябина. Тани не было, поэтому певцу аккомпонировала сама Машенька, в памяти которой были записаны лучшие исполнители, в том числе и этого произведения.
ПАМЯТЬ СЕРДЦА
Грустный мир воспоминаний!
Все они, как в речке камни,
Зыбкой тенью в глубине
Лежат во мне, На самом дне.
Память сердца - злая память.
Миражами душу манит.
В даль ушедшую зовет
Под вечный лед, Забвенья лед.
Если б жить сначала,
Чтоб все прежним стало,
Чтоб с тобою вместе
Петь бы наши песни.
Сердце не остыло.
Будет все как было.
Будет ли как было?
Горький плод моих стараний
Может только больно ранить.
Я вернусь к своей весне,
Но лишь во сне, В последнем сне.
В реке холодной тонет Тепло твоей ладони.
Счастья касалась память,
Явью, казалось, станет,
Но, оказалось, канет В тень на дно.
Ах, в сердце ночь, в душе темно...
Но ты со мной.
Всегда со мной!..
Обескураженный, в смятенных чувствах, простился Евгений Петрович с певцом, высоко отозвавглимся о поэтическом тексте исполненного произведения.
Кунегин был другого мнения. Собственно, другого мнения не о поэтическом тексте, а о его соответствии с научной задачей, которую он перед собой ставил.
Как могла машина неведомыми путями разобраться в его собственных переживаниях? Как она узнала его внутреннее состояние? Его тоску по ушедшей Тане, которую он сам отверг? И как она могла подслушать их разговор с Таней о памяти сердца? Чудес на свете не бывает. С машиной общался только он сам, значит... значит, он сам и заложил в нее все это "понимание", передал ей в виде математических символов собственную исповедь!
![Александр Варго - Не та дверь [сборник]](/uploads/posts/books/116653/116653.jpg)