Юрий Касянич - Лабиринт
*
Эхо шагов становилось более гулким, подсказывая, что лабиринт расширился, несколько пробных уколов фонаря в темноту утвердили это - потолок пещеры взмыл на несколько метров, и она превратилась в тоннель, Берту пришлось справиться с неприятным ощущением собственной крошечности в этом огромном пространстве (когда он пробирался по узкому руслу пещеры, обеими руками касаясь противоположных стен, он чувствовал себя почти хозяином, уверенно, даже самоуверенно), теперь же он понял, что он всего лишь гость в этом карстовом кроссворде, незваный визитер, случайно попавший из прихожей в гостиную; вся его победительность, еще недавно слегка расширявшая грудь, спряталась, как испуганный ребенок - под ресницы, и в минуты, когда ему становилось особенно не по себе, он жмурился, словно видел что-то страшное, хотя в действительности не видел ничего, кроме темноты; сильный сноп фонаря не достигал края этой огромной внутренней полости Берт решил аккуратно продвигаться вдоль стены, чтобы избежать риска провалиться в какую-нибудь хитрую скрытую расщелину; стук ботинок многократным эхом сканировал своды гигантского грота, заполняя его тысячами шагов, которые, подобно напуганным табунам, вытаптывали тишину; временами Берту казалось, что к нему приближаются, медленно и неотвратимо, колонны хищных агрессивных существ, бесконечно долго скучавших во тьме; чудилось, что они обрадованно вылезают из колодцев, впадин, влекомые будоражущим желанием - разорвать, уничтожить, переварить его без остатка и невозмутимо проследовать дальше, надеясь на встречу с новой жертвой; в эти мгновения он замирал и ждал, пока последний шорох эха умрет, вернув тишину; теперь, когда позади такой трудный путь, сердце Берта словно разделилось на две части - одна была наполнена пульсирующим предчувствием близкой разгадки, другую сжимал неуправляемый ужас перед какой-то нелепой случайностью, обидной ошибкой, которая сведет на нет все его надежды, а может и жизнь: два дня он обходил грог, разыскивая выход, все больше ожесточаясь по мере угасания надежды, непрерывно шарил лучом фонаря по изломанным стенам, не скупясь расходуя аккумулятор, и, уже отчаявшись и решив, что он забрел в самый длинный и подлый тупик и придется, кляня все на свете, выбираться обратно, Берт вдруг - о боже, как часто это - вдруг приходит к человеку, стоящему на сыплющейся кромке! есть все-таки какая-то закономерность в случайной счастливости этого "вдруг"!!!- Берт вдруг высмотрел на высоте двух метров овальный вход в нору, дупло или что-то подобное; "будем штурмовать этот пещерный кариес, может быть, так и до нерва доберемся!"; хорошо, что в стене темнели выступы, на которые можно было опереться; он подтянулся на руках к краю отверстия - ив лицо накатилась сильная волна теплого воздуха; Берт обрадованно вполз в нору, тут же щедро отпраздновал начало нового, теплого этапа пути размашистым росчерком краски на стене и решил сделать восстановительную паузу: очистил от фольгированной упаковки кубик высококалорийной биомассы и, разжевывая, даже позволил себе промурлыкать какой-то легкий мотивчик; он чувствовал, что находится на верном пути;
*
Биомассой его снабдил все тот же Стин; с приходом жары активность работы в Биоцентре стала затухать, как амплитуда колебаний маятника, и со временем превратилась в отбывание на месте, в патологическую формальность - раздутые ленивые лаборатории занимались нудными замерами экологических параметров ноосферы - эта работа была навязана волевым решением директора центра, который стоял у руля со дня основания (точнее говоря, принимал участие в зачатии) и считал себя отцом родным для всех без исключения сотрудников и, как следствие, полноправным автором всех разработок, (которые, конечно, придутся ему по вкусу, а уж тут губа была не дура); о директоре поговаривали, что влияние жары усилило проявление возрастных отклонений; по городу расползлась разветвленная сеть регистрационных пунктов, на каждом перекрестке стояла будка - сиреневый металлопластик с цветовой термочувствительностью, скошенные полувогнутые панели; будки чем-то напоминали изображенные в старых журналах и видеофильмах кабины комбайнов или авиалайнеров; на козырьках будок красовалась сочного морковного цвета эмблема "эко-эко", название пресловутой программы, захлестнувшей Биоцентр -"экономить экоресурсы"; в каждой учетной часовне унылая сотрудница, равнодушно молясь перед дисплеем, вводила информацию о количестве пешеходов и проезжающего транспорта, в магазинах строго подсчитывалось количество покупателей, в банях - количество моющихся; информация стекалась в кустовой вычислительный центр, где сотни операторов расчленяли, сливали и сортировали информацию, давая раскладку по часам суток; отчеты падали на столы, требовали подписей, согласований, резолюций, совещаний; вычислительные машины были изнурены, загнаны, как кони под вестовыми, энергоресурсы пылали ясным огнем во имя экономии экоресурсов; сочились слухи, что скоро начнут подсчитывать вдохи и выдохи, что планируется поголовная спирометрическая перепись населения, ибо якобы нужна мотивированная информация для технического задания по регенерации флоры, требовались новые штаты для учета расходования природного газа в жилых массивах и связанных с этим тепловых выбросов в городскую атмосферу, словом, налицо была яркая имитация кипучей деятельности,- кирпичи отчетов ложились на полки, полки росли к потолкам, словно возводились мощные бастионы, которые в один далеко не прекрасный момент полностью заслонили горизонт реальности; а болезненные, некабинетные проблемы промышленных выбросов, организация защитных и очистных систем пребывали в замороженном состоянии, даже методикой безотходной регенерации иссякающих запасов воды официально занимались лишь три человека, и то - их обзывали спиногрызами, поскольку в их тощих отчетах не было гигантских цифр и превышенных процентов (директор, полагая себя демократом, махал рукой и говаривал: "В семье не без урода" или, пребывая в благодушной предслезной эйфории от восторга самим собой, величаво изрекал: "Мы всегда за свободу научного творчества", приводя в пример этих же пресловутых "спиногрызов"); тем не менее в этих удушающих условиях энтузиасты не увяли, они по-прежнему - только теперь скрытно - вели фундаментальные исследования (благо, контроль был слабый), заняв позицию молчаливого отрицания в отношении экологического помешательства; и в итоге нескольких лет работы была получена фантастически энергоемкая биомасса; по сути, решился самый больной вопрос - обеспечение продовольствием, и будь в городе иная обстановка, пресса и телевидение разразились бы махровыми дифирамбами, разработчики сорвали бы главные премии года, но в условиях жары обнародование изобретения очевидно обрекло бы город и его обитателей на превращение в тупеющее, жующее стадо; и тогда в пригородном кемпинге на берегу бывшего озера, превратившегося в зияющую котловину, похожую на вытекшую глазницу, под видом пикника состоялось секретное совещание группы ученых (они называли себя оппозицией); были приняты все меры предосторожности: съезжались постепенно, регистрация под вымышленными именами в стиле древних триллеров; заведующий кемпингом был безмерно удивлен такому шальному наплыву отдыхающих и, по-мальчишески бренча ключами, открывал постаревшие от одиночества номера; в душный пыльный вечер, когда утомленный закатный ветер затих, рассыпавшись в сухой степной траве, оформилось решение - создать тайный запас биомассы на случай экстренной ситуации в городе, после чего установку размонтировать, упаковать для сверхдолгой консервации и отправить на хранение в специальные, в разных местах расположенные бункеры на обычных (для отвода всяких подозрений) складах, отмаркировав контейнеры надписью "Аккумуляторы. Срок хранения -150 лет"; доступ к складам биомассы должны иметь лишь определенные на совещании лица, реализация каждого кубика без согласования с группой - невозможна; Стин имел доступ к биомассе, и когда он доложил о предстоящем уходе Берта и необходимости обеспечить его биомассой, группа, не колеблясь, дала согласие - среди мыслящих еще оставались надежды на лабиринт.
