Роберт Силверберг - Он уходит и возвращается
Я принес еще один мячик и снова переслал в дом записку. В ней говорилось: «ПРИШЛИТЕ МНЕ ТУ ДЕВУШКУ, БЛОНДИНКУ. Я ХОЧУ С НЕЙ ПОГОВОРИТЬ».
На этот раз дом исчез надолго, примерно на месяц, я даже начал думать, что он уже не вернется и что его вообще никогда не было. Бывали дни, когда я даже не ходил взглянуть на пустырь, оставшийся после исчезновения дома.
Но он вернулся, как ни в чем не бывало, а в дверях стояла женщина и улыбалась; она сказала:
— Не хочешь зайти ко мне, морячок?
На ней было нечто прозрачно-воздушное; она стояла в дверях, упершись рукой в бедро. Ее грудной голос звучал мягко и нежно. Все это походило на сцену из какого-нибудь фильма сороковых годов. Может быть, так оно и было; может быть, они там, в своем будущем, изучали эпоху сороковых.
— Сначала скажи, кто ты такая. И откуда явилась.
— Хочешь немного поразвлечься, милый?
«Еще как». Я чувствовал это каждой клеточкой своего тела.
Я облизнул губы. Я вспомнил, каждом втянул в себя разъяренного, рычащего кота. Как по его ступенькам въехал велосипед. Теперь я чувствовал, как он начинает втягивать меня. Ну уж нет, я вам не кот и не велосипед.
— Сначала я хочу кое-что узнать, — сказал я.
— Заходи, и я все тебе расскажу.
Голос звучит мягко. Чуть хрипловато. Ему невозможно сопротивляться. Почти невозможно.
— Нет. Выйди ко мне, тогда поговорим.
Она подмигнула мне и покачала головой.
— Нет, парень, сначала ты.
Ну конечно, изучают старые фильмы. Она резко захлопнула дверь.
Когда участвуешь в программе, тебе упорно вбивают в голову, что ты крутой, сильный мужик, способный на многое, но вот проходит время, ты начинаешь подводить итоги и видишь, что вовсе не так крут, как тебе казалось. Ты даже не можешь устоять против второго стаканчика, и только после того, как понимаешь, что на самом деле ты слабак, и начинаешь искать, кто бы тебе помог, ты наконец находишь в себе те силы, в которых так нуждался.
Я их нашел. Я не пил аж до седьмого февраля… или восьмого, или девятого. День проходил заднем, а я капли в рот не брал, и таких дней у меня набралось целых четыре месяца плюс еще одиннадцать дней, и когда наступил двенадцатый, а я все еще держался, я начал чувствовать, что и его смогу нанизать на нитку дней трезвости, после чего можно будет надеяться, что так будет всегда.
Но дом опять куда-то исчез. К этому времени я смотрел на него как на некий волшебный вход бог весть куда, точно так же я когда-то смотрел на выпивку. Дом то исчезал, то появлялся, и всякий раз в дверях стояла улыбающаяся женщина, которая кивала мне и приглашала зайти, и я начал поддаваться этому наваждению и уже не мог без него жить, и когда дом в очередной раз вернулся, я решил, что зайду в него.
Это было безумием.
Ну не для того же я прошел через жестокое испытание трезвостью, чтобы в один прекрасный день, забыв обо всем на свете, броситься в волшебный проход! Особенно если учесть, что я и понятия не имел о том, что меня там ждет.
Я все думал об этом, и думал, и думал и в конце концов решил, что самым разумным и безопасным будет попросту убраться из города: переехать в другое место, где нет домов, которые исчезают и возвращаются, и нет бесстыжих голых блондинок, зазывающих к себе. Итак, в одно сонное июльское утро я купил билет на автобус и отправился в соседний городок, расположенный в сорока милях от моего. Тот город был примерно того же размера, имел похожее имя и выглядел примерно таким же скучным; за одиноким кинотеатриком я нашел дом, где на газоне стояла табличка с вывеской «СДАЮТСЯ МЕБЛИРОВАННЫЕ КОМНАТЫ»; эти комнаты мало чем отличались от тех, в которых я жил; разница была лишь в том, что плата составляла более десяти долларов в месяц. Затем я зашел в штаб-квартиру местного отделения Программы анонимных алкоголиков — заранее проверив, есть ли в этом городе такая, можете не сомневаться — и взял расписание собраний.
Все. Спасен. Чистая победа.
Я больше не увижу белый домик.
Я больше не увижу ее.
Я больше не буду стоять перед таинствен ной дверью, чувствуя, как меня тянет зайти в дом.
Но сколько ни пытался я себя в этом уверить, в душе росла боль потери, утраты, пустоты; ничего, у меня не получилось.
И вот я снова на автовокзале, жду автобус, который отвезет меня назад. Я едва успел упаковать вещи, дать необходимые распоряжения хозяйке квартиры и попрощаться со своими друзьями, участниками программы. Я оглянулся по сторонам — вот она, стоит голая в дверях камеры хранения и улыбается, и кивает мне, как обычно.
Нет, не совсем. Это же другая женщина, не блондинка. На ней форма работника автобусной компании, и она даже не смотрит в мою сторону.
Так я и знал. Это галлюцинация. Просто мне так хотелось ее увидеть, что я начал воображать бог весть что. Как все-таки глубоко въелось в меня это наваждение.
За время поездки я видел ее раз пятьдесят. Она махала мне рукой, стоя на проселочной дороге, отходящей от шоссе. Улыбалась, проезжая на встречном велосипеде. Сидела за рулем грузовика, катившего впереди нашего автобуса. Голосовала, стоя на обочине. Ее образ преследовал меня везде, куда бы я ни смотрел. Я сидел, дрожа и потея, и видел, как она кивает мне, стоя в дверях, которые все закрывались и закрывались…
Я вернулся в свой город уже под вечер. Самым разумным было бы принять душ и отправиться на собрание, однако вместо этого я пошел к белому дому. Перед ним кто-то стоял и смотрел на сетчатую дверь.
Такого еще не бывало ни разу.
Он был примерно моего возраста, этот низкорослый парень с взлохмаченными рыжеватыми волосами, сквозь которые уже пробивалась седина. Он показался мне странно знакомым. Наверное, мы пару раз встречались на собраниях. Когда я подошел, он бросил на меня смущенный взгляд, словно ему стало неудобно. У него были бледно-голубые, воспаленные глаза.
Пройдя мимо него шагов десять, я остановился и повернулся.
— Вы кого-нибудь ждете? — спросил я.
— Допустим.
— Кого-то, кто живет здесь?
— А вам какое дело?
— Послушайте, — сказал я, — вы не знаете, кто живет в этом доме?
Он пожал плечами с таким видом, словно не расслышал моего вопроса. Голубые глаза холодно блеснули. Мне захотелось схватить его за шиворот и забросить в соседний округ. Судя по его виду, то же самое он испытывал в отношении меня.
— Здесь живет женщина? — сказал я.
— Слушай, отвяжись от меня.
— Блондинка.
— Да пошел ты!
Мы застыли, глядя друг на друга.
— Иногда я прохожу мимо и вижу в окне блондинку, а иногда она стоит в дверях, — продолжал я, — А вы ее видели?
