Виктор Колюжняк - Букварь Янки
По голосу нельзя было понять – хочется ли этому человеку, чтобы Янка навестила Бричикова, или нет. Он просто сказал и ушел.
А Янка решила, что лично ей как раз хочется.
…Штакетник покосился, хотя прошло всего лишь несколько месяцев. Янка очистила от снега памятник и с удивлением узнала, что Бричикова звали Иван. Нет, на самом деле когда-то она это знала, но привыкла называть его по фамилии и забыла.
– Дурацкое у тебя было имя, Бричиков, – сказала она.
Янка положила на снег одинокую белую лилию. Бричиков никогда не говорил, какие любит цветы, но его одеколон, по мнению Янки, пах именно лилиями.
Щеки мерзли. Стянув перчатку, она провела по ним пальцами и нащупала корочку льда. «Я плакала, – подумала Янка. – Наконец-то».
Знак был твердый, сделанный из железа. Надпись на нем сообщала, что до ближайшей остановки пятьсот метров. Янка ударялась в знак головой и твердила: «Вспоминай! Вспоминай! Вспоминай!»
Три месяца ее жизни куда-то делись. Пропали и растворились. Раньше ей было все равно, но сейчас она решила вспомнить. Ради Бричикова.
– Ы-ы-ы-ы-ы, – говорит Янка, пытаясь вдохнуть. – Ы-ы-ы-ы-ыа-а-а-ау-у-у-у.
– Крепко дерет, да? – спрашивает грязный мужик, забирая у нее кружку. – Но зато согрелась. А сейчас еще больше согреешься.
Он начинает расстегивать штаны, но торопится и никак не может справиться. Янке смешно, и она себя не сдерживает.
– Заткнись! – злится мужик.
– Пошел ты…
Резкий удар по щеке. Что-то соленое во рту. Внутри просыпается злость.
Янка резко хватает мужика за грудки и смотрит ему в глаза. «Все!» – выдыхает она.
И все.
Мягкие знаки она вставляет практически в каждый глагол, не утруждая себя проверкой.
– Голубушка, – говорит доктор, забирая у нее бумагу. – Голубушка, если у вас проблемы с орфографией, это не значит, что вам нужна помощь врача.
Доктор смеется, и Янка смеется вместе с ним.
– А вы клевый, – доверительно говорит она.
– Знаю, – отвечает доктор. – А теперь можно я вернусь к работе? Насколько я понял, с вами все нормально.
– Хорошо, – говорит Янка. – Просто люди вокруг твердили, что я больная.
– Завидовали, – усмехается доктор. – Здоровье у вас – дай бог каждому.
Янка выходит из больницы и идет дальше. Просто так. Надо же что-то делать.
Эклер она берет в тот момент, когда продавщица отворачивается. Люди подсознательно хотят, чтобы у них что-то украли, и сами создают возможность. Надо только разглядеть и воспользоваться.
Янка и пользуется.
Она бредет, откусывая по чуть-чуть, и размышляет, где сегодня переночует. Вариантов много. Все квартиры города. Нужно только попросить сказать «А». Вот только расколдовывать назад Янка не умеет, а потому, уходя, говорит – живите, как обычно. Хотя многие и без этого так живут.
Неожиданно из пустоты выныривает серый человек и останавливается рядом с ней. И Янка не помнит, куда она идет и зачем ей эклеры. Зато вспоминает, что Бричиков мертв.
Пакостно.
«Юность окончена», – подумала Янка.
Она не знала, какой вывод должен последовать за этой фразой. Может, и никакого. Сидела на остановке, мерзла и ждала автобус. Вокруг мерзли другие люди, но Янке не было до них никакого дела.
Юность окончилась, и автобус, который ждала Янка, должен был отвезти ее во взрослую жизнь.
«Если красный – все будет хорошо. А если синий – плохо», – загадала Янка.
Автобус оказался серым, и она этому не удивилась.
Янка старательно рисовала последнюю букву. Окончив, критически ее осмотрела, но осталась довольна. Рядом она изобразила штакетник, табличку и лилию на снегу.
Сидя на кровати, в гостинице, Янка меланхолично перелистывала страницы и смотрела.
Напротив «А» – пустые глаза. Напротив «Б» – обнаженная девушка. «В» – могила с крестом…
Дойдя до последней страницы, Янка заплакала. Неожиданно осознание всего того, что она сделала, вся ее недолгая история, уместившаяся в тонкой тетради, ударила с силой, сломав какую-то внутреннюю преграду.
Это был очень долгий урок, ценой во множество жизней. И теперь надо было сделать правильные выводы.
«Главное, чтоб не зря. Чтобы Бричиков и другие не зря…»
