Джон Мини - Фактор жизни
— О Судьба! — Горечь прозвучала в словах Труды. А потом старуха тихо добавила: — Все маленькие колесики одного механизма, все пойманы в одну и ту же западню. Даже он.
Левитокар двинулся к низкому темному туннелю и медленно исчез из вида.
— Кто это был? — От волнения Том аж охрип.
— Мы были удостоены великой чести. — Неподдающиеся описанию чувства отразились на морщинистом лице Труды. — Перед нами предстал Оракул, юный Том.
На мгновение юноше показалось, будто каменный мост рассыпался у него под ногами. Оракул?!
— Это… Нет, не может быть. Здесь внизу?!
— Создатель истины. — Смех Труды прозвучал невесело. — Глас Судьбы. Трудно в это поверить, не так ли?
Потрясенный Том не нашел слов.
* * *
Вот и знакомый перекресток. Они почти добрались до дома.
— Вы с отцом были там, не так ли, Том? — Голос Труды разогнал видения мальчика. — Когда была убита арестантка?
Пилот… Зловоние жареного мяса…
— Я не могу…
За перекрестком они столкнулись с группой высоких юнцов. Один из них окрикнул Тома:
— Эй, Коркориган! — Он сложил большой и указательный пальцы в кружок. — Слышал, твоя мамуля прямо как танцовщица.
Труда свирепо взглянула на них, и парни, ухмыляясь, уступили дорогу.
— Здесь становится все хуже, — пробормотала старуха, затем посмотрела на Тома. — Как ты себя чувствуешь?
Он мотнул головой, опять не в состоянии произнести ни слова.
— Не огорчайся. Со мной тоже такое бывало. Пилот не просто умерла. За всем этим скрывалось нечто большее, и Том ощущал тяжесть талисмана-жеребенка под рубашкой, словно собственную вину. Но он не мог бы объяснить свои чувства ни Труде, ни кому бы то ни было другому.
Рядом скользнула в сторону стенная панель. Том подпрыгнул от неожиданности. Сердце его заколотилось, как бешеное, и он бросил ручку тележки.
В стене открылась ниша, ведущая на склад, заполненный оборудованием для чистки. Из ниши вышла молодая пара. Он — худой и прыщавый; она — пухленькая, с очень гладкой кожей. Оба застенчиво уставились на Труду и одновременно покраснели, хотя продолжали держаться за руки.
Добродушно рассмеявшись, Труда помогла Тому снова ухватиться за ручку тележки, и они поволокли ее дальше.
* * *
Поздно вечером, лежа в своей кровати, Том вытащил жеребенка из-под рубашки и взмахнул левой рукой, повторяя управляющий жест Пилота. Талисман аккуратно распался на две половинки.
Юноша долго разглядывал дар незнакомки: черная яйцеобразная капсула и игла, прикрепленная к ней. Затем, плотно сложив две половинки вместе, он взмахнул правой рукой.
Жеребенок снова стал целым. Навсегда застывший, рвущийся к свободе…
Том спрятал талисман.
Глава 3
— Твои родители дома?
Перед Томом стоял патруль: широкоплечий мужчина с бесстрастным лицом в черном шлеме и похожая на него женщина. Словно близнецы… Их фигуры отбрасывали на стену туннеля длинные тени.
— Э-э-э, да… — Том повернулся в сторону комнаты. — Отец?
Однако офицер уже прошел мимо. Том заметил на бедре служителя закона кинжал. Вероятно, от частого использования его рукоятка была отшлифована до блеска.
— Входите, входите. — Отец стоял у стола, гостеприимно улыбаясь. — Пожалуйста, присаживайтесь.
Женщина, следовавшая за Томом, сняла шлем, положила на стол, но осталась стоять.
— Спасибо. — Она провела рукой по коротко стриженным волосам. — Мы хотели бы задать вам несколько вопросов.
Клипса-идентификатор у отца засветилась.
— Деврейг Коркориган. — Офицер отвел взгляд от дисплея, встроенного в кольцо на большом пальце. — Торговец?
— Да. — Широкое лицо отца расплылось от радости. — Верно.
Офицеры были из подразделения службы безопасности, а не из милиции. Местные. У них было только холодное оружие, ничего лучевого.
— Были ли вы вчера утром на рынке? — спросила женщина.
— Я видел, как арестованная попыталась бежать, — сказал отец, осторожно подбирая слова. — У милиционеров не было иного выхода. Я в этом уверен.
Женщина кивнула.
— Она была цыганкой, — решительно произнес офицер. — И, разумеется, воровкой.
«Она была Пилотом», — хотел сказать Том, но язык у него не повернулся.
— Это все объясняет, — быстро сказал отец. — Хвала Судьбе, у нас есть вы и милиция. Господа офицеры, мы тут собрались перекусить. Не хотите ли присоединиться? — Он погладил себя по большому животу и улыбнулся.
Мужчина фыркнул, а женщина вежливо поклонилась.
— Нет, спасибо. Мы обойдемся.
— А это что за мальчик? — Мужчина кивнул в сторону Тома.
— Мой сын Том. Ему четырнадцать стандартных лет.
«Остался всего гектодень, и мне исполнится пятнадцать», — подумал Том.
— Минуту! — Глянув на дисплей, офицер подозрительно прищурился. — Есть здесь кто-нибудь еще?
— Только моя…
В глубине комнаты отодвинулась занавеска спальной ниши, и оттуда выглянула мать. Лучезарно-красивая. Рыжие волосы, как медный нимб, окружали ее голову и сверкали в сиянии светильника.
— Ведь в Фарлгрине холодно, — сказала она Тому. От смущения он даже зажмурился.
«Мама, об этом мы говорили прошлой ночью, — подумал он. Снова открыв глаза, он увидел, как ее клипса-идентификатор вспыхнула рубиновым светом. — Пожалуйста, соберись».
— Ранвера Коркориган, офицеры. — Мать ослепительно улыбнулась. — Рада с вами познакомиться.
Мужчина резко втянул носом воздух.
— М’дам? — в разговор вступила женщина-офицер. — Вы были вчера на рыночной площади?
— Я не допускаю подобных разговоров в моем доме… Офицеры переглянулись.
— Она живет в мире иллюзий, — пробормотал отец. — Происшествия… огорчают ее.
— Понимаю… — Женщина-офицер нахмурилась, затем сняла со стола шлем. — Я думаю, нам больше незачем вас беспокоить.
— Один момент. — Отец поднял загрубевшую от работы руку. — Насколько я понимаю, вчера во время происшествия были ранены милиционеры. Наверное, потребуются затраты на их лечение.
— Мы позаботимся о них. — Надев шлем, женщина кивнула своему напарнику.
— Сэр. М’дам. Спасибо за сотрудничество. После того как служители порядка ушли, отец плюхнулся за стол. Некоторое время сидел, качая головой.
— Никогда не угадаешь, как себя вести. — Он выглядел озадаченным. — Неопытные, что ли, раз отказываются от денег…
Мать, удалившись в нишу, задернула занавеску.
* * *
Когда Том в середине дня вернулся домой, комната оказалась не убрана, а ниша все еще была задернута занавеской. Юноша покачал головой, забрался в свою нишу и сел, скрестив ноги, на кровати.
