Уильям Тенн - Огненная вода (Сборник)
Эксар хотел получить Землю. А все эти дополнительные права на Луну – чистейший вздор! Они выдумали этот трюк, чтобы сбить меня с панталыку и побольше выторговать.
Да, Эксар меня облапошил. Он словно специально изучил, как я работаю. Словно ему надо было купить именно у меня.
Но почему у меня?
И что означал этот бред на расписках о моей правомочности, что, черт возьми, это означало? Я не владею Землей, я не занимаюсь куплей-продажей планет. Вы должны владеть планетой, прежде чем продавать ее. Таков закон.
Но что я продал Эксару? У меня нет никакой недвижимости. Может быть, они собираются забрать мою контору, заявить права на часть тротуара, по которому я хожу, или наложить арест на стул в кафе, где я лью кофе?
Это вернуло меня к исходному вопросу: кто «они»? Кто, черт возьми, «они»?
Телефонистка дозвонилась, наконец, до Рикардо. Он был недоволен.
– У меня факультетское собрание, Берни. Я позвоню тебе позже.
– Подождите секунду, – умолял я. – Я влип и не знаю, удастся мне выпутаться или нет. Мне очень нужен совет.
Я говорил без передышки – в трубке слышались голоса каких-то крупных боссов, а я без умолку рассказывал о происшедшем со мной после нашего утреннего разговора. Как выглядел Эксар, какой от него шел запах, какой странный цветной телевизор он смотрел, как он отказался от прав на Луну и ушел, удостоверившись, что купил Землю. Что сказал по этому поводу Морис Барлап, и какие у меня самого подозрения, все сказал:
– Только вот одно, – я усмехнулся, сделавши вид, будто не принимаю эту историю всерьез. – Кто я такой, чтобы заключать подобные сделки, а?
Какое-то время он размышлял.
– Не знаю, Берни, возможно ли это. Надо рассмотреть все «за» и «против». Пожалуй, это связано с ООН.
– С ООН? Не понимаю. Какое отношение имеет к этому ООН?
– Самое прямое. Вспомни исследование, которое мы вместе с тобой проводили в ООН два года назад, Он говорил намеками, чтобы стоявшие рядом коллеги не могли его понять. Но я-то понял. Понял.
Эксар, должно быть, разнюхал, что Рикардо дал мне подработать на сбыте списанного оборудования и конторской мебели из нью-йоркского здания ООН. Мне даже выдали официальный документ. И в какой-нибудь картотеке до сих пор хранится бланк ООН, где написано, что я – их официальный представитель по сбыту неликвидов, списанного оборудования и конторской мебели.
Вот вам и юридическое обоснование!
– Вы думаете, эта бумага действительна? – спросил я Рикардо. – Допустим, что Земля – списанное оборудование. Но при чем тут неликвиды?
– Международные законы – штука запутанная, Берни. А здесь все может оказаться куда сложнее. Надо собраться с мыслями и что-то придумать.
– Но что? Что я должен делать, Рикардо?
– Берни, – сердито закричал он, – я же сказал тебе, что у меня факультетское собрание, черт подери! Факультетское собрание!
И он повесил трубку. Я выскочил, как сумасшедший, из аптеки, схватил такси и понесся к гостинице, где жил Эксар.
Чего я так испугался? Не знаю, но меня чуть удар не хватил. Все это было слишком значительно для маленького человека, как я, и в этой значительности было что-то опасное. В результате я мог стать величайшим идиотом за всю историю человечества. Никто не заключит со мной ни одной сделки. Я чувствовал себя так, будто кто-то попросил меня продать фотографию, и я ответил: «Пожалуйста», а оказалось, что это фотография одной из сверхсекретных атомных ракет. Будто я случайно продал свою страну. Только на самом деле все еще хуже: я продал весь этот мир! Я должен выкупить его, должен!
Когда я вбежал в комнату Эксара, он уже собирался уходить. Он укладывал свой забавный транзисторный телевизор в дешевый кожаный саквояж. Я не закрыл за собой двери, чтобы в комнате было посветлее.
– Дело сделано, – сказал он. – Все кончено. Больше дел не будет.
Я загородил ему дорогу.
– Эксар, – сказал я. – Послушайте, что я вам скажу. Вы не человек. Как я, например.
– Я, любезный, человечнее вас!
– Возможно, но вы не землянин – вот в чем дело. Зачем вам Земля?..
– Мне она ни к чему. Я представляю некое лицо.
Так вот оно, напрямик! Ты прав, Морис Барлап! Я уставился в его рыбьи глаза, которые придвинулись ко мне вплотную. Но я не уступал.
– Вы чей-то агент, – медленно произнес я. – Чей? И зачем кому-то понадобилась Земля?
– Это не мое дело. Я агент. Я только покупаю для них:
– Вы получаете комиссионные?
– Ну уж, конечно, я работаю не за здорово живешь.
«Да, ты работаешь не за здорово живешь», – подумал я. Все эти кашли, да тики, да подергивания. Я понял, отчего они. Он не привык к нашему климату. Так, окажись я в Канаде, я бы непременно слег от приступов какой-нибудь болезни из-за другой воды или еще чего-нибудь.
А грязь на его лице была чем-то вроде мази от загара! От нашего солнца! Все одно к одному – окна зашторены, лицо запачкано, грязь на одежде та же, что и на лице.
Эксар не был попрошайкой. Что угодно, только не это. «Пошевели мозгами, Берни, – сказал я себе. – Этот парень здорово тебя охмурил!»
– Сколько вы зарабатываете – десять процентов? – Он мне не ответил, а наклонился ко мне, часто задышал и задергался. – Я заплачу больше, Эксар. Знаете, сколько я дам? Пятнадцать процентов! Мне больно смотреть, как человек носится взад и вперед из-за паршивых десяти процентов.
– А как же этика? – грубо прервал он меня. – Ведь у меня клиент.
– Вы только подумайте, он заговорил об этике! А купить всю эту проклятую Землю за две тысячи семьсот долларов? И это вы называете этикой?
Теперь он озлобился. Он поставил саквояж на пол и ударил кулаком по ладони:
– Нет, это я называю бизнесом, сделкой – я предлагаю, вы соглашаетесь. Вы уходите счастливый, вы преуспели. И вдруг ни с того ни с сего вы прибегаете назад, распускаете нюни и заявляете, что не хотели продавать так много за такие гроши. Что за дела! У меня своя этика: я не подведу клиента из-за какого-то слюнтяя.
– Я не слюнтяй! Я просто мелкая сошка и еле свожу концы с концами. Что я против воротилы из другого мира, который знает, как обвести меня вокруг пальца!
– Если бы вы могли обвести вокруг пальца, вы что, не воспользовались бы этим?
– Но не так. Не смейтесь, Эксар, это правда. Я бы не стал обманывать калеку. Я бы не стал обводить простака из жалкой конторы, чтобы он продал мне планету.
– Но вы-то продали, – сказал он. – Эта расписка действительна где угодно. А техники, чтобы подкрепить ее силу, у нас хватит. Как только мой клиент вступит во владение документом, человеческой расе конец, «капут» ей наступит, забудьте о ней. А козлом отпущения будете вы.
В номере стояла жара, и я вспотел, как мышь. Но у меня отлегло от сердца. Эксар все-таки пошел на переговоры. Я усмехнулся.
