Томас Диш - «Если», 1995 № 04
На Марс летели далеко не все. Гувер сказал, что в его возрасте по небесам не шляются.
— И потом, если я правильно понял, там полным-полно красной пыли. Мне как-то не улыбается чистить целую планету.
Настольная лампа, по ее словам, оставалась, чтобы составить компанию Гуверу.
— К тому же, когда вы вернетесь, в окошке будет гореть свет.
Она не стала распространяться о том, что боится темноты и что мысль о путешествии неизвестно куда, где нет ничего, кроме звезд и мрака, заставила бы померкнуть самую яркую лампу. Доводы слухового аппарата, твердившего, что в космосе темно не бывает, что там всегда светит солнце, не возымели действия.
Что же касается желтого электрического одеяла, никто не сомневался в том, что оно останется дома, а потому никаких разногласий не возникло.
Отлет был назначен именно на первое апреля в основном из-за того, что в этот день хозяйка уезжала в Европу, где не была с 1932 года, когда появилась в Америке с балетной труппой Олгаловлы. Она намеревалась посетить Лондон и Париж, а потом заглянуть на Ривьеру и навестить на его собственной вилле своего бывшего, партнера и давнего друга Сергея Олгаловлу. Короче говоря, отсутствовать она должна была около месяца. По подсчетам калькулятора, за этот срок электроприборы как раз успеют слетать на Марс, провести там десять дней и вернуться обратно к возвращению хозяйки из поездки.
Астронавтов было шестеро, и у каждого из них имелись свои обязанности. Калькулятору присвоили чин навигатора и поручили вместе с офицером разведки, то есть слуховым аппаратом, проложить курс от Земли до Марса. Вентилятору, четыре лопасти которого обернули сверкающей алюминиевой фольгой, выпало быть рулевым: ему предстояло нести остальных сквозь космос, используя энергию фотонов солнечного света, которые будут отражаться от фольги. Радио, естественно, отвечало за связь, а микроволновая печь, как главный инженер, должна была обеспечить необходимую для перелета мощность. Благодаря тому, что слуховой аппарат прекрасно усвоил суть формулы Эйнштейна, описывавшей превращение материи в энергию, электроприборы быстро установили, что на путешествие туда и обратно им вполне хватит одной коробки макарон с сыром из буфета хозяйки. Бомбардировка содержимого упаковки электромагнитными волнами позволяла при весьма ограниченном количестве макарон и сыра получить энергию даже в избытке.
А тостер? Электроприборы единодушно выбрали его своим капитаном. Он был польщен, хотя и подозревал, что его избрали на эту почетную должность лишь потому, что не сумели придумать, чем бы еще его занять. В самом деле, не станет же он печь в полете тосты! Так что, решил тостер, надо постараться принять официальный вид и научиться отдавать честь (в чем он неустанно практиковался, едва только оставался в одиночестве).
Уже за полдень к домику подъехало такси, чтобы отвезти хозяйку в аэропорт. Согласно плану, старт космического корабля должен был состояться с кирпичного сарая на заднем дворе в одиннадцать вечера, так как в столь поздний час можно было с известной долей уверенности рассчитывать на то, что соседи будут спать или, в крайнем случае, смотреть телевизор.
За пятнадцать минут до «часа ноль» электроприборы выбрались из домика, прихватив с собой пластиковую бельевую корзину, которой уготовано было стать корпусом звездолета. Первыми в ней поместились и закрепились шнурами за прутья маленькие электроприборы. Следом на них с большим трудом взгромоздилась микроволновая печь, а потом корзину перевернули, чтобы вентилятор мог занять свое место в хвосте ракеты.
— До чего же странно, — проговорил он, — быть не вверху, а внизу.
— Подожди, пока не окажемся в космосе, — хмыкнул слуховой аппарат. — Там не будет ни верха, ни низа, ни силы тяжести. Мы очутимся в свободном падении.
— Две минуты до «часа ноль»! — объявило радио. — Время пошло!
— Ну, ребята, — сказал тостер, обращаясь к Гуверу и настольной лампе, которые вышли проводить их, — похоже, мы и впрямь летим. Позаботьтесь о доме и друг о друге.
— Одна минута до «часа ноль»!
Послышались пожелания счастливого пути, а потом радио выкрикнуло: «Час ноль!». Тостер дал сигнал микроволновой печи, и та принялась облучать макароны с сыром электромагнитными волнами.
Оранжевый пластик бельевой корзины слабо засветился, замигал, как поврежденная неоновая реклама. Тостер почувствовал дрожание своих нагревательных спиралей.
Внезапно они начали подниматься; сперва медленно, потому что прежде всего для достижения полной мощности нужно было лишить веса корзину и ее экипаж, а затем все быстрее и быстрее. Растаяла внизу крыша домика, постепенно исчезли из вида соседние дома. Корабль вырвался из полосы тумана. В небе над ним ярко сияли звезды и луна, а над землей раскинулся клубящийся покров белых в лунном свете облаков.
— Какая прелесть! — воскликнул тостер. Впрочем, налюбоваться облачным океаном у него не было возможности. Скорость звездолета с каждой секундой нарастала.
— Глядите, — проговорил калькулятор, — на двенадцать градусов левее Луны и чуть ниже. Видите красную звезду, похожую на лампочку, которая загорается на печи, когда она включена? К ней-то мы и летим. Это Марс.
Вентилятор издал громкий судорожный вздох, который тостер поначалу принял за вздох изумления. Однако вентилятор тут же поперхнулся, заскрежетал, а его лопасти мало-помалу замедлили свое вращение.
— С тобой все в порядке? — встревожился тостер.
— Да. Нет. Не знаю. Мне словно что-то мешает. Я направлял нас по курсу, который проложил калькулятор, и… Похоже, мне недостает мощности.
— Я убежден, что расчеты нашего навигатора верны, — вмешался слуховой аппарат. — Я лично перепроверил их несколько раз. Он высчитал до последнего грамма, сколько нам требуется топлива, чтобы старт прошел успешно. Мы чуть-чуть не дотянули до точки, в которой прекращается действие силы тяжести. Я говорю «чуть-чуть», потому что уже чувствую себя легким как перышко.
— Но ведь мы все утеряли свой вес при взлете, — осторожно заметил тостер. — По-моему, теперь ты должен, как и остальные, быть легче перышка.
— Ах, вельх айн Думмкопф![3] Разумеется, ты прав. Получается, у нас неполадки?
Микроволновая печь шевельнула шнуром.
— Я… э-э… Как бы лучше сказать… Наверное, это я виновата.
— Нет, — донесся из ее камеры тонкий голосок, — не выгораживай меня. Вся вина лежит на мне.
Дверца камеры распахнулась, и оттуда робко выглянуло электрическое одеяло.
— Я надеюсь, ребята, вы не имеете ничего против «зайца»?
