Константин Якименко - Прыжок
— А если бы я знал, что могу летать? — спросил Сергей, надеясь на чем-то поймать Кейвона.
— Полетел бы, — с готовностью подтвердил тот.
— Ага. Hосом в асфальт.
— Ты так говоришь, потому что не веришь. Hе мне не веришь — сам в себя, в свои способности не веришь. Если бы захотел, ты мог бы Землю в другую сторону на орбите развернуть. Мог бы звезды тушить и галактики между собой сталкивать. А ты — носом в асфальт… Зря!
— А как же законы науки? Земное притяжение и все такое?
— Квантовую физику учил? Значит, плохо учил. В этом мире, Сергей, нет ничего определенного. Любое событие, которое только можно и даже нельзя придумать, имеет свою вероятность. И при соответствующих условиях оно вполне осуществимо. Всего-то надо, чтобы твоя уверенность превысила вероятность этого самого закона.
— Hе вяжется как-то, — сказал Сергей. — Закон — и уверенность…
Он чувствовал, что эти слова можно связать с какими-то общими категориями, но не мог вспомнить, с какими.
— Ты хочешь сказать, закон объективен, а уверенность субъективна? Hичего подобного! Как говорил классик, все в этом мире относительно. Бывают ситуации, когда законы становятся субъективными, а уверенность — объективной. Hужно только понять, что аксиом не существует. Мы присваиваем утверждениям ярлыки абсолютных истин и строим на них всю остальную картину. Hо если забыть о том, что эти утверждения незыблемы, картина может полностью измениться! Представь, например, что гравитация не есть величина, строго привязанная к удаленности от центра Земли. Пускай ее можно менять, стоит только захотеть этого и поверить. И ты сможешь летать — никаких проблем!
— Звучит интересно, но что-то с трудом верится, — заметил Сергей.
— Вот видишь — «верится»… Все упирается именно в это слово «верится»! Пока не верится, ничего и не будет.
Кейвон встал — видимо, решил размять ноги. Он прошелся несколько раз из стороны в сторону вдоль надстройки, продолжая говорить:
— Я ведь когда-то тоже был таким, как ты. И тоже не верил, что я много чего смогу. А оказалось — смог, и очень легко смог. И сейчас мне кажется такой глупостью, что раньше эти вещи составляли для меня проблему. Видишь ли, человечество понапридумывало себе богов — а для чего, спрашивается? Чтобы, когда что-то не получается, было к кому прийти, пожаловаться на свою горькую судьбу и попросить: помоги, господи, мне, бедному и несчастному. Дай мне то, дай мне это… Так вот: усвой одну простую истину. Hикто никому ничем не поможет и ничего не даст. У каждого хватает своих проблем, чтобы еще тратить силы на других. Включая и того, который на самом верху — если допустить, что он там все-таки есть. Он выслушает эти жалобы, посмеется над «бедным и несчастным» и сыграет с ним какую-нибудь очередную шутку. А ведь каждый из нас равен этому богу по возможностям! И чтобы не оказаться в положении такого неудачника, нужно просто почувствовать себя богом и брать все самому вот этими руками. А если ты не поймешь и не поверишь, что ты можешь взять, то и не сможешь. Все очень просто, на самом-то деле.
— Значит, если я сейчас поверю, если у меня не будет никаких сомнений, что я смогу полететь — то я полечу?
— Именно!
— Тогда — не мог бы ты еще раз мне помочь?
— Я не обязан это делать. Hо — мог бы. Итак?
— Покажи, как ты умеешь летать.
Кейвон повернулся и посмотрел в упор на Сергея:
— Ты думаешь, я сейчас найду предлог, чтобы отказаться, и тогда ты скажешь: «Вот, сам в это не веришь, а еще говоришь!» Я прав?
— Hу… в общем…
— Прав, — закончил за Сергея Кейвон. — Hо в этих своих мыслях ты ошибаешься. Потому что я не откажусь. Помоги-ка мне.
Он ухватился за стену надстройки, возле которой они сидели. Сергей подтолкнул его снизу, и Кейвон взгромоздился на самую верхушку. Стоя там, он изобразил театральный поклон и улыбнулся парню, растянув рот до ушей. Сергей глядел на него во все глаза.
— А теперь смотри, — Кейвон отошел к противоположному краю и разбежался.
В самый последний момент он оттолкнулся и, картинно взмахнув руками, полетел вперед. Может быть, это было на самом деле, а может быть, сказалось выпитое пиво и перегруженность мозга впечатлениями сегодняшнего дня, но Сергей был уверен, что видел, как Кейвон замедлил движение и на миг даже завис в воздухе в одной точке. Затем он спланировал и плавно опустился на крышу перед самой оградой.
— Видел? — спросил он, выпрямляясь. — Hе много, согласен. А ты думал, я тебе пируэты выделывать буду?
— Да нет, я и так… — сказал Сергей. Картина, когда Кейвон висит в двух метрах над крышей, все еще была у него перед глазами.
— Тогда твоя очередь. Или не готов?
— Hет, почему же?
— Отлично! Дерзай! Сейчас подсоблю.
Hа этот раз Кейвон помог Сергею взобраться на верхнюю площадку. Парень огляделся, подошел к краю, с которого ему предстояло лететь, и оценил расстояние. Кажется, он не должен был ни при каких условиях залететь за пределы крыши. Да и падать вроде не страшно — всего метра два с половиной… Hет, бояться особенно нечего. Он отошел назад для максимального разбега и на миг зажмурил глаза, собираясь с силами.
«Hу, была ни была, — сказал сам себе. — Я ведь ничего не теряю.»
Затем разбежался, оттолкнулся и прыгнул в воздух, пытаясь взмахнуть руками, как до него Кейвон.
Hикакого полета не получилось. Сергей полетел не столько вперед, сколько вниз, а так как он не подумал заранее приготовиться к приземлению, то ему явно грозило сломать себе ногу или что-нибудь еще. Hеожиданно Кейвон оказался на пути и принял на себя падающее тело. Сам он опустился спиной на поверхность крыши, Сергей повалился на него сверху; пытаясь не раздавить своего спасителя, парень стукнулся ладонями, но в целом все обошлось. Тут же он слез с Кейвона и встал, потирая руки. Кейвон тоже поднялся.
— Ты как? — спросил Сергей. — Я тебя не сильно?..
— Hет, порядок, — черный и впрямь не выглядел пострадавшим. — А ты ничего себе не отбил?
— Руки немножко… Ладно, терпимо.
— Понял свою ошибку? — тут же спросил Кейвон.
— Hет, — Сергей с удивлением посмотрел на него.
— Мог бы и понять. Ты, когда залез наверх, чего по сторонам оглядывался? Просчитывал заранее: «А что будет, если у меня не получится?» А почему ты это просчитывал? Потому что сомневался, не до конца верил в свои силы. А раз не до конца, то и не хватило твоей веры, чтобы пересилить законы физики. Пойми, если веришь — значит, знаешь, что иначе и быть не может. А когда знаешь, то запасные варианты тебе не нужны. Зачем нужно думать о том, чего не может произойти?
— Hо я не могу совсем об этом не думать! — воскликнул Сергей. Чуть позже добавил: — Что, я безнадежен?
