Николай Новиков - Карьерский оборотень
Роман покосился на участкового и нехотя подчинился. Прежде чем завести мотоцикл, Иван внимательно огляделся - все было спокойно, на площадке звучала музыка, кто-то танцевал, кто-то дурачился, ничто не предвещало возможных происшествий. Иван взялся за руль и направил мотоцикл к дому Кати Клейн.
- Ты мне жить не даешь! - истерически крикнул Роман. - Я все расскажу отцу!
- Не сомневаюсь, что Федор Петрович спасибо мне скажет за то, что вытащил тебя сегодня из этой драки, - невозмутимо сказал Иван.
- Не Федор Петрович, а Фридрих Петро... Питерович!
- Заткнись, Роман, все уже устали от твоих выходок.
- Не Роман, а Рейнгольд!
Иван резко затормозил, внимательно посмотрел на парня.
- Ну, что ты хочешь этим сказать?
- Что ты мне надоел своими выходками, приставаниями к моей сестре! Из-за тебя я... торчу в этой дурацкой стране, в этом дурацком поселке! Отец уже согласился уехать в Германию, собирался визу получить, а Катька его отговорила! Потому что собирается замуж за тебя и не хочет уезжать. Если б не ты, я бы давно уже был в Германии!
- И что бы ты там делал?
- Нашел бы себе занятие!
- Между прочим, там конопля возле заборов не растет. Ты бы оказался безработным. Ты же ничего не умеешь делать и, самое главное, не хочешь ничему учиться.
- Я там на пособие по безработице проживу в тыщу раз лучше, чем здесь! - крикнул Роман. Глаза его злобно блестели.
- Может, и так, - вздохнул Иван. - А как быть с тем, что ты здесь родился, вырос, что отец твой - уважаемый человек в карьероуправлении?
- Плевал я на ваше карьероуправление!
- Ну и дурак, - сказал Иван. Покачал головой и добавил: - Твой отец никогда бы такого не сказал. А ты - просто глупый и невоспитанный пацан. Даже говорить с тобой неинтересно.
- Мне с тобой тоже.
- Почему же, можем и поговорить, раз уж так получается, что скоро станем родственниками. Но сперва хочу тебя предупредить: еще раз скажешь "Катька" или что-то подобное, я из тебя мозги вышибу. Учти. Катя прекрасная девушка, и она для тебя - как мать. А теперь расскажи, чем же тебя прельщает Германия? Почему ты так стремишься уехать? Насколько я понимаю, Федор Петрович и не задумывался об этом, и Катя никогда не собиралась. А ты?
- Не твое дело.
- А все же поделись своими мыслями.
- Там по крайней мере человек может вечером пойти в приличный бар, или казино, и вообще... нормально жить. И никто немца не станет называть фашистом!
- Почему же? Если заслуживает - назовут. Это у нас запрещено. И если кто-то сказал тебе "фашист" - давай фамилию, я его завтра вызову, и, можешь не сомневаться, больше он такого не скажет.
- Я сам с ним разберусь.
- Давай вместе попробуем. Мне самому подобные оскорбления не по душе.
- Чтобы я менту жаловался? Чего ты привязался ко мне? Не лезь, куда тебя не просят! Ну, давай, вези меня домой, если уж захотелось таксистом поработать! - Роман никак не мог успокоиться.
Иван вздохнул. Плохой из него получался воспитатель. Не так он привык разговаривать с нахалами. В принципе научить этого парня хотя бы вежливо разговаривать особого труда не составляло, да нельзя. Все же будущий родственник, любимый сынок будущего тестя. Черт бы его побрал!
- Успокойся, - рявкнул Иван, включая скорость. - Между прочим, не такой уж паршивый у нас поселок. Недавно человек из Краснодара к нам приехал, начальником электроцеха будет работать на ЖБИ. Нравится ему здесь. С высшим образованием человек, понимает что к чему.
- Какой-нибудь двинутый чувак, - хмыкнул Роман.
- Да нет, вполне нормальный, интеллигентный и не старый.
- Ну, вот я его встречу как-нибудь вечерком, пощекочу немного, он быстренько сдернет отсюда. Аж пятки засверкают.
- Нет, - замотал головой Иван. - С тобой действительно невозможно разговаривать! Все! Замолчи, иначе я тебя...
- Попробуй! Ну, давай, давай! Отец тебе этого не простит. Я ему и про сегодняшнее расскажу.
Иван прибавил скорость, чувствуя, что еще пара минут разговора с этим парнем, кончится плохо. Быстрая езда отвлекала от невеселых мыслей о будущем родственника. Черт бы его побрал!
Резко тормознув у зеленого забора, Иван приказал:
- Домой. И не вздумай шляться по поселку. Поймаю - считай, пятнадцать суток тебе обеспечено.
- За что?!
- За драку, за курение "плана", за оскорбление сотрудника милиции и еще много за что. Ну, иди. И помни, что я сказал!
3
Егорову не спалось. Он лежал на скрипучей железной кровати, уставившись неподвижным взглядом в низкий белый потолок с просевшими балками, но виделось ему совсем другое. Картины недавнего прошлого стояли перед глазами. И требовали ответа: кто же ты, Владимир Егоров? Точнее, кем ты стал?
Этот вопрос не давал ему покоя с тех пор, когда Вартан гнал машину по ночному шоссе к травмпункту поселка Джубга. Егоров сидел на заднем сиденье между Зиной и Галей, зажимая правой ладонью наспех перебинтованную рваную рану на левом плече. Он уже очнулся от шока и пытался рассказать, что напал на него страшный, неведомый зверь с красными глазами. Зина согласно кивала и ласково говорила, что вот скоро они приедут в травмпункт и там ему непременно помогут. Галя же прямо сказала, что он человек впечатлительный, а сегодня полнолуние, вот и получилось, что принял слишком близко к сердцу рассказ Вартана о красных глазах какого-то идиота. Оттого дикий кабан или одичавшая собака показались ему страшным чудовищем.
Показались...
А чьи же тяжелые, громадные лапы, придавившие его к земле? А отвратительная мерзкая морда, похожая на львиную? С красным блеском в огромных глазах, который вдруг погас, и гримаса недоумения исказила страшную морду? Будто зверь понял, что ошибся, напал на другого, случайного человека! Он, вероятно, ждал Вартана, ведь они в тот день были в одинаковых рубашках. Человек с красными глазами и этот зверь... что-то их связывало... и хотя такого не может быть - это одно и то же существо! Но почему, как?!
Он не знал, не мог ответить. А Вартан, Галя и Зина не слушали, не придавали значения его словам, считая их следствием испуга и болевого шока.
Они не верили ему?!
Необъяснимая злоба обуяла Егорова. На какое-то мгновение он почувствовал яростное желание убыть их. Убить, уничтожить... разорвать в клочья!
В нем проснулся зверь, не знающий законов, не признающий суда, но готовый убить. Уничтожить. Так змея жалит наступившего ей на хвост, вкладывая в укус всю смертоносную мощь своих зубов. Так медведь, потревоженный в своей берлоге, с ревом бросается на обидчика, чтобы разорвать его. Так раненый носорог в слепой ярости топчет, уничтожает врага! Так, только так!
Тогда он справился с собой, сдержался. В травмпункте ему сделали укол против бешенства, крепко забинтовали раненое плечо и дали направление еще на сорок уколов. Но Егоров уже знал, что они ему не нужны. Еще он знал, что никому не следует рассказывать о том, что с ним случилось. Им, простым людям, не дано понять его теперешнего...
