Стенли Вейнбаум - Под знаком если
На экране появилось выжженное, без единой травинки, стартовое поле. Любопытные вещи происходят с человеком, сидящим перед психоматом: все происходящее на экране он видит глазами созданного им образа. Это придает странный оттенок реальности тому, что на самом деле является лишь результатом работы довольно примитивной игрушки. Я полагаю, что в какой-то мере это можно объяснить самогипнозом.
Я мчался по голой земле к сверкающему серебристыми крыльями ракетоплану, похожему на реактивный снаряд. Стюард у входа раздраженно махнул мне рукой. Я рванул вверх по трапу и влетел в корабль, люк захлопнулся под мое облегченное "уф-ф!" .
- Садитесь! - рявкнул стюард, указывая на свободное место. Я упал в кресло. В ту же минуту от резкого толчка катапульты корпус содрогнулся, и, быстро набирая скорость, корабль устремился в небо. Импульсные двигатели ревели беспрерывно, затем, через какое-то время, их рокот перешел в приглушенное рычание, и я увидел в иллюминатор, как Стейтен-Айленд провалился куда-то вниз и поплыл назад. Гигантская ракета взяла курс на Европу.
- Уф-ф! - снова вырвалось у меня. - Кажется, успел!
Я поймал на себе удивленный взгляд справа. С левой стороны был проход, рассекавший ряды кресел надвое. Итак, я повернул голову и встретился взглядом с глазами - насмешливыми, пытливыми и несколько холодноватыми.
На меня смотрела девушка. Может быть, на самом деле она и не была такой очаровательной, как мне тогда показалось, но не надо забывать, что я смотрел на нее через подернутый дымкой экран психомата. С тех пор я не раз пытался убедить себя в том, что она просто не могла быть такой очаровательной и милой, что все объясняется моей чрезмерной фантазией, услужливо дорисовавшей недостающие детали. Не знаю. Помню лишь, что, совершенно обалдевший, не отрываясь, я разглядывал ее голубые глаза, шелковые каштановые волосы, маленький рот и дерзко вздернутый носик. Девушка слегка покраснела.
- Извините, - быстро сказал я. - Все... так неожиданно.
На борту ракеты, летящей через океан, всегда присутствует некая дружеская атмосфера, между пассажирами, собранными силою обстоятельств на ограниченном пространстве, поневоле возникают короткие отношения. Знакомства между сидящими рядом завязываются сами собой. Достаточно одному, почувствовав взаимное расположение, заговорить - и знакомство состоялось.
Мне кажется, наши предки, жившие лет сто назад, должны были испытывать нечто подобное, когда от правлялись в длительное путешествие по железной дороге. За время поездки вы обретаете новых друзей, и все для того, чтобы потом - в девяти случаях из десяти - никогда больше с ними не встретиться.
Девушка улыбнулась;
- Так вы и есть тот человек, из-за которого нас задержали с вылетом?
Я честно признался ей во всем:
- Похоже, я болен хроническим недостатком времени. Даже часы начинают врать, стоит мне надеть их на руку.
Она рассмеялась:
- Не думаю, чтобы ваша ответственность за все происходящее вокруг простиралась настолько широко.
Она говорила истинную правду! Хотя, с другой стороны, мне всегда казалось невероятно раздутым число гольф-клубов, мальчиков, подносящих игрокам клюшки, и девушек из кордебалета, чей доход в значительной мере зависал от щедрости моего кошелька. Так или иначе, но в присутствии этой голубоглазой девушки мне почему-то не хотелось вдаваться в воспоминания.
Мы разговорились. Выяснилось, что ее зовут Джоанна Колдуэлл и что она летит в Париж. Джоанна была художницей - точнее, надеялась ею стать, а как известно, подлинное вдохновение и настоящее, мастерство можно отыскать лишь в Париже. Ей предстояло пройти годовой курс обучения, и, несмотря на улыбчивый ротик и смеющиеся глаза, чувствовалось, что она настроена очень серьезно. Я также узнал, что ради этой поездки ей пришлось много работать, что она в течение трех лет откладывала деньги, иллюстрируя женский модный журнал, хотя на вид ей можно было дать едва ли больше двадцати одного года. Занятия живописью занимали в ее жизни важнейшее место, и я ее прекрасно понимал. Со мной однажды случилось нечто подобное, когда я не на шутку увлекся теннисом.
Так что, сами понимаете, мы сразу почувствовали друг к другу симпатию. Я видел, что нравлюсь ей, в то же. время имя Диксон Уэллс явно не вызывало у Джоанны никаких ассоциаций с фирмой "Н. Дж. Уэллс Корпорейшн". Что касается меня, то скажу честно: после первого же взгляда ее голубых, искрящихся глаз для меня ничего вокруг больше уже не существовало. Я смотрел на нее не отрываясь, и часы пролетели, словно минуты.
Ну, вы знаете, как бывает в таких случаях. Я вдруг поймал себя на том, что зову ее просто Джоанна, а она меня Дик, и нам казалось, будто наше знакомство длится целую вечность. Я даже решил на обратном пути из Москвы специально сделать остановку в Париже и встретиться с ней, и тут же заручился ее согласием. Говорю вам, эта девушка ничем не походила на расчетливую Уимзи Уайт и еще меньше на жеманных, легкомысленных девиц нашего круга, у которых голова до отказа забита тряпками да танцульками. Она была просто Джоанной - с чувством юмора, сдержанной, не по годам разумной и потому обаятельной и прекрасной, как античная богиня.
По салону прошел стюард, принимая заказы на второй завтрак.
Мы не верили своим ушам: казалось, прошло не больше сорока минут, а на самом деле мы проболтали целых четыре часа! Мы с удовлетворением ощутили приятное чувство душевного родства, выяснив, что оба обожаем салат с омарами и ненавидим устриц. Это обстоятельство связало нас еще крепче, и тогда я авторитетным тоном заявил, что это не иначе как знак судьбы, на что с ее стороны не последовало никаких возражений.
Затем мы прошли по узкому проходу в обзорный салон в носовой части корабля. В него уже набилось порядком народу, но нам это было даже на руку - стиснутые с обеих сторон, мы долго сидели, тесно прижавшись друг к другу и стараясь не обращать внимания на спертый воздух.
Катастрофа произошла сразу же, как только мы вернулись на свои места. Ничто не предвещало близкой опасности, разве что резкий крен вправо - следствие отчаянной попытки пилота в последний момент избежать столкновения. Раздался жуткий скрежет, и меня охватило страшное ощущение падения. В ту же секунду тишину салона разорвал одновременный вопль сотен людей.
Это была настоящая битва. Пятьсот человек внутри обреченного лайнера швыряло из стороны в сторону. Нелепо размахивая руками, они натыкались на кресла, топтали друг друга ногами и сами валились на пол. Огромный ракетоплан с обрубком вместо левого крыла, вращаясь, стремительно несся к поверхности океана.
Стюарды пытались успокоить людей. Из громкоговорителя послышался нарочито спокойный голос пилота.
