Ларри Нивен - Безрукие
— Мы могли бы полететь в пустыню. До захода солнца мы вернулись бы назад.
И мы повернули на запад. Река Хо величественно катила под нами свои воды, а затем мы пересекли обширные пространства обитаемой страны.
«Они не имеют разума, — думал я. — Не могут иметь».
— Что?
— Прости, Хильсон. Я думал вслух?
— Да. Ты видел мозг, не так ли?
— Да.
— Почему же ты тогда говоришь, что они неразумны?
— Они не могут выполнять разумную работу.
— А дельфин? Или нарвал? Или бандерснач?
— Да, конечно. Нет... Подумай. Дельфин должен сам добывать себе пищу. Он должен перехитрить голодных хищных китов. У нарвалов тоже свои проблемы с хищными китами, или, по меньшей мере, они имели их. А потом китобойные суда. Чем они были умнее, тем дольше могли жить. Не забудь, киты — млекопитающие. Разум они развили на суше. Когда они возвратились в море, то стали расти и рос их мозг. Чем совершеннее был их мозг, тем лучше они могли контролировать свои мускулы и тем маневреннее они были в воде. Им был нужен разум, и в этом было их преимущество.
— А бандерсначи?
— Ты ведь довольно хорошо знаешь, что они не созданы в процессе эволюции.
Он смотрел на меня непонимающе:
— Что-о-о-о?..
— Разве ты действительно не знал этого?
— Я не знаю ни одной формы жизни, которая возникла бы не путем эволюции. Как же тогда это произошло?
Я рассказал ему.
Однажды... Это была не сказка, а быль: полтора миллиарда лет назад существовали двуногие разумные существа. Разумные, хотя и не очень. Но они обладали естественной способностью влиять на ход мыслей всех наделенных разумом разновидностей, с которыми они соприкасались. Теперь мы их называем «рабовладельцами». Империя рабовладельцев в период своего расцвета простиралась почти на всю Галактику.
Одной из ее разновидностей были тнуктипы, очень развитая и разумная раса, которая уже проводила биологические инженерные работы, когда рабовладельцы их открыли. Они предоставили им ограниченную свободу, когда убедились, какую большую пользу могут принести им эти высоко развитые умы. Они построили для них в обмен за биологические инструменты аниплантации для их космических кораблей, ступенчатые деревья с точным костным мозгом из твердого ракетного горючего, вывели животных для скачек и бандерсначей. Бандерснач питался мясом. Он поедал все, и сам был съедобен, кроме скелета.
Потом почти полтора миллиона лет назад настал день, когда рабовладельцы поняли, что большинство даров тнуктипов были не чем иным, как троянским конем. Восстание было подготовлено тщательно, а рабовладельцы недооценили своих рабов. Чтобы выиграть войну, они вынуждены были пользоваться оружием, которое уничтожало не только тнуктипов, но и все другие разумные виды живых существ, которые существовали тогда в Галактике. Но без рабов погибли и рабовладельцы.
Разбросанные по всему пространству в различных неизвестных и странных мирах, между звездами сохранились остатки рабовладельческой империй. Некоторые из них были рабовладельцы-артифакты, защищенные от влияния времени статичными полями. Другие были в большей или меньшей степени мутациями и тнуктип-креатурами: солнечные цветы, ступенчатые деревья, растения, произрастающие в воздушных кораблях, которые плавали в помещении в оболочках; и бандерсначи.
Они-то и были ловушкой для тнуктипов. Они были созданы как разумные существа, и их можно было использовать в качестве шпионов.
Тнуктипам удалось каким-то образом сделать их неуязвимыми против власти рабовладельцев и такими им удалось пережить революцию.
Для чего?
Бандерсначи Хинкса жили постоянно в густом тумане, который имел высокое давление; они питались старой продуктовой плесенью, которая в виде серой сыроподобной массы наполняла до щиколотки океан. Они ничего не чувствовали и не воспринимали, кроме запаха и вкуса этой пены и нескончаемого серого тумана. Их мозги обладали способностью мыслить, но пищи для них не было... пока не пришел человек.
— А к мутациям бандерсначи не способны, — закончил я. Следовательно, о них можно забыть. Это знаменитое исключение, которое лишь подтверждает правило. Всем остальным нужны были мозги.
— И все они являются разновидностью семейства китообразных, которые живут в океанах Земли.
— Да.
Хильсон зазнался. Черт его побери, как же он был прав! Все были китами...
Мы оставили далеко позади цивилизованную страну. Постепенно равнины превратились в пустыни. Теперь я чувствовал себя уютнее, сидя на воздушном велосипеде, состоящим из платформы и седла и очень большого спасательного мотора, воздушного насоса и генератора силового поля, чтобы исключить воздействие ветра. Теперь я уже не так боялся сделать ошибку и мог лететь ниже. С этой небольшой высоты пустыня выглядела довольно оживленной. Здесь можно было увидеть двоюродного брата степной ведьмы, гонимого ветром; здесь он имел форму прямого стебля с оранжевыми листьями внизу стебля. У этих мясистых листьев были острые, как бритва, края, чтобы отпугивать травоядных. Вдруг я заметил травоядного величиной с лису, который поедал середину листа. Он поднял голову, увидел нас и пустился прочь. И вдруг сверкнула красная молния- это распустился цветок пустыни. Мягкое красное солнце освещало все, и все казалось декорацией в ночном клубе, который я видел дома. Он был декорирован так, как, предполагалось, выглядел Марс перед началом космических полетов. Иллюзия удаленности: красный песок, прямые как струна каналы, в которых текла удивительно прозрачная вода, хрустальные башни, которые высоко поднимались в небо, и невероятно ясный, сияющий серп луны. Мне вдруг захотелось пить.
Я стал копаться в карманах моего седла в надежде найти бутылку. И я нашел одну, она была довольно полной. Я открыл бутылку, поднес ее к губам — и почти задохнулся. Мартини! Немного сладковат, но холоднее льда. Я пригубил два раза и опять спрятал бутылку.
— Я люблю жителей Доуна, — сказал я.
— Хорошо. А почему?
— Ни один житель равнины не додумался бы положить бутылку мартини в взятый напрокат воздушный велосипед, если бы этого настоятельно не потребовали.
— Гарри — славный парень. А вот и шар!
Я посмотрел и действительно увидел грога, сидящего в своей собственной тени, и его песчаного цвета волосы едва выделялись на песке. И вдруг я понял, почему я так неожиданно проснулся на рассвете.
— Что случилось? — спросил Хильсон.
Я понял, что застонал от удивления.
— Ничего. О животных Доуна я пока знаю далеко не все, что должен знать. Выделяют они твердые вещества?
