Олег Готко - ЗЕМЛЯКИ ПО РАЗУМУ
«Стоп! Конечно! Как же мог Димка оставить меня валяться на холодной земле! А вдруг, – ему стало не по себе, – они подумали, что я умер? И закопали?!»
Он еще никогда не умирал, но воспоминание о наваливающейся тьме, в которой... которая вращалась, как водоворот, и засосала его, было ничем не лучше настоящей смерти. И поведение его наверняка было соответствующим. Не приходилось сомневаться, что навыки по оказанию первой помощи у приятелей были такими же, как и у него, то есть, равнялись нулю.
«Брр! Такого не встретишь даже у Эдгара По. Похороненные живьем инопланетяне... Так им, конечно, и надо, но все же...»
Семену представилось, как он собственноручно, точнее, собственнощупальцеобразно производит эксгумацию в неверном свете молодой Луны. Пытается проникнуть в свое тело через рот и, возможно, через нос, а пришелец отчаянно сопротивляется. Пищевод сотрясают конвульсии, выворачивающие желудок, щупальца победителя проникают все глубже и глубже в свой собственный кишечник... Гадость какая!
«Могильного холмика не видно. Похоже, что сейчас мое тело в постели, около теплой Машки...»
Саньковский хрюкнул от удовольствия, вообразив, как супруга пытается изнасиловать того, кто привык сношаться исключительно с осьминожками. Однако, стоп! А вдруг это он захочет ее? Это же вполне возможно и тогда Землю заполонят маленькие осьминоги в обличьях мерзких зеленоватых ребятишек... Мало ли на что способна инопланетная генная инженерия!
От острого приступа ксенофобии его затрясло. Цель нашествия стала ему кристально ясна. Он! Только он один может и должен спасти родную планету и цивилизацию! Избавить жену от сожительства с проклятым пришельцем, в конце концов. Защитить семью – нормальная реакция на инопланетян!
На какое-то время Семен забыл, что осьминог пока что он сам.
Действительность быстро расставила все по своим местам. Куда с такой рожей соваться, ведь это даже не свиное рыло?! Как он объяснит, что пришелец оккупировал его тело? Но, с другой стороны, надо попытаться, ведь не барахтаться же в этом болоте до конца света!
Не вызывал сомнений тот факт, что осьминожья шкура одинаково хорошо чувствует себя как в воде, так и на суше. Это был громадный плюс. Оставалось лишь вспомнить географию родного города. Пощелкав клювом, Саньковский прикинул, что, по самым приблизительным расчетам, до теплой Машки не менее пяти километров. Черт его знает, с какой максимальной скоростью удастся перебирать щупальцами, но впереди целая ночь!
В очередной раз подавив в себе малодушное и, скорее всего, несбыточное желание утопиться, когда представил то, что его ждет, Семен приподнялся на членах. Тишину украинской темноты простреливало неистовое кваканье лягушек, а небо заволакивали тучи. Ночь дышала тревогой, потому что ему этого хотелось.
Неудачно попытавшись сплюнуть, Саньковский довольно резво поковылял на полусогнутых щупальцах в ту сторону, где должен был быть его дом.
Верить в это ему тоже хотелось.
***
Новое тело ломило от боли. Ничего подобного никогда не испытывал тот, кто родился под далекой звездой. Поведение аборигенов было настолько агрессивным и негуманным, что Тохиониус уже всерьез начал подумывать, что угодил на планету Стрджа. Именно сюда, должно быть, переселились души тхариузоков – легендарных злобных существ, которые не давали нормально жить его предкам в древних мифах родной планеты.
Сбившись с курса по вине головотяпов-технарей, подсунувших ему списанный гравитокомпас, он, пилот обыкновенного грузового корабля, был вынужден просить помощи у местной формы жизни. Первая же попытка вступить в контакт с разумными, на первый взгляд, существами потерпела крах. Одно из них драконозавром, которые еще водятся на Ракшусе, набросилось на него и Тохиониус ничего не смог с собой поделать.
Все то, что случилось в дальнейшем, было просто. В том смысле, что происходило на уровне инстинктов. Дикий ужас высвободил их из-под опеки разума. В результате древней защитной реакции, испокон веков применявшейся его народом при встрече с хищниками, он был заточен в тело, совершенно непригодное для мало-мальски нормального существования. В голове до сих пор не укладывалось, как это удалось аборигену, но факт оставался фактом – тот смог разгадать его маневр. Остальным же варварам захотелось повеселиться. Они гурьбой отволокли злосчастную тушу, в которую превратился, к своему Храму. Там свирепая жрица едва не лишила его и этого паршивого убежища для несчастной души...
Тохиониус горестно помотал головой. Теперь он на своей шкуре убедился, что виной всему физиология – наука родной планеты давно доказала, что разнополые существа не могут жить в мире. Новое тело-тюрьма, к сожалению, в сексуальном плане явно отличалось от хозяйки Храма. Дикая, кровожадная планета! Недаром же этот сектор космоса не рекомендуется для полетов...
Такие вот мысли бродили в бывшей Семеновой голове, лежащей в кустах. Грудь же и туловище были в крестах, оставленных на коже ногтями «свирепой жрицы» семейного очага.
Чужое солнце поднималось над негостеприимной планетой. Безжалостные лучи пробивались сквозь тучи, заливая нещадным светом все вокруг. Нужно было спасаться и делать это, не медля ни секунды.
Всю ночь Тохиониус, испытывая тихий ужас, сканировал доставшееся тело. Особенно поражал воображение мозг. Огромные размеры и при этом КПД, стремящийся к нулю. Некоторые центры не функционировали вообще, а другие тлели еле-еле. Судя по всему, варвары едва только ступили на первую ступень эволюции. Что ж, это хоть как-то оправдывало их существование. Усилием воли, благо чужое сознание ничем не давало о себе знать, ему удалось заставить работать нужные нервные центры и создать между ними связи, необходимые для освобождения...
И вот пришло время. Инопланетянин с легкостью подчинил примитивные центры управления четырьмя конечностями, сориентировался в пространстве и бодро зашагал к месту обмена.
К сожалению, встрече состояться было не суждено. Они разминулись буквально на несколько минут. Виной тому была передышка, которую Семен позволил новому, но измученному марш-броском телу в скверике неподалеку от родного дома. Там он долго с удивлением разглядывал щупальца, которые, несмотря на опасения, не стерлись по дороге.
***
