Журнал «Если» - «Если», 2006 № 12
К занятиям наукой у Паши был свой интерес. Он хотел научиться управлять теми способностями, которыми его так щедро наделила природа. Но сначала нужно было эти способности понять. То есть «привести хаотичное многообразие чувственного опыта в соответствие с единой системой мышления», как говорил когда-то Эйнштейн. Паша к словам великого физика относился с особым доверием. Тем более что чувственного опыта у него было в достатке. Эксперименты, которые он проводил в школе, и три общие тетради, где тщательно фиксировал свои наблюдения, давали широкое поле для обобщений и теоретических выводов. Оставалось только вооружиться математическим аппаратом и погрузиться в мир высоких абстракций.
Если его способности подчинялись физическим законам, то рано или поздно, по мнению Паши, хаос из фактов будет упорядочен, обнаружится некая единая закономерность, и он сможет описать ее языком математики, то есть выразить в форме количественных характеристик. Потом, зная эту закономерность, он сможет прогнозировать будущее и даже сможет управлять событиями. Как любой человек, знакомый, например, с теорией движения тел и основными законами классической механики, способен предвидеть, через какое время он окажется в городе X, если ему известно расстояние до города X и скорость, с которой движется его автомобиль. А если этот человек считает, что прибудет не в то время, то он сможет легко изменить будущее. Например, просто прибавит скорость…
Через год Паша вынырнул из глубин своих абстракций и понял, что так же далек от цели, как в начале пути. Но Паша искренне верил в объективную реальность и в познаваемость природы. Значит, решил он, проблема в недостатке практического опыта. И пока студент физфака, а впоследствии аспирант кафедры общей физики Паша Дугин проводил новую серию практических экспериментов, всем окружающим его людям удача улыбалась практически беспрерывно. Игорь Борисович Тиль, например, защитил докторскую диссертацию, через полгода после ее утверждения получил должность профессора, а еще спустя год возглавил кафедру общей физики. При этом ему только-только исполнилось тридцать пять, так что молодому ученому все коллеги прочили блестящее будущее.
Пашины однокурсницы стройными рядами стали выходить замуж. Женихи шли буквально косяком. Все, как на подбор, высокие кареглазые брюнеты при деньгах, связях и хороших должностях. Эпидемия везения охватила и Пашиных однокурсников. Одному отец подарил свою машину, другой переехал в освободившуюся от прабабушки квартиру, третий выиграл рекордно большую сумму денег в преферанс. Кто-то из Па-шиной группы, как поговаривали, даже американское гражданство успел получить. Ему выпал сектор «Приз» в ежегодном розыгрыше «грин кард».
В аспирантуре Пашу тоже окружали исключительно счастливые и везучие люди. Правда, чем шире становился круг счастливых людей, тем несчастнее становился он сам. Пашу преследовало гнетущее и томительное ощущение человеческой неблагодарности. И преследовало долго. До тех пор, пока его вообще не выгнали из аспирантуры. И приказ об отчислении, кстати, недрогнувшей рукой подписал новый заведующий кафедрой, а по совместительству Пашин научный руководитель — Игорь Борисович Тиль. И не только подписал, но и начертал в уголке листа примечательную резолюцию: «Хватит покрывать бездельников». Конечно, с формальной точки зрения, Тиль был прав. Если за два года аспирант Дугин не опубликовал ни одной статьи и не написал ни строчки будущей диссертации, то иначе как бездельником его и назвать было нельзя.
О том, что Паша времени даром не терял, не знал никто. А он все же ухватил за кончик уха долгожданную закономерность и даже миллиметр за миллиметром начал вытаскивать ее из норы. К своему двадцать пятому дню рождения Паша сформулировал уже два из трех главных принципов фазового перехода открытых самоорганизующихся систем. И даже в общих чертах стал понимать, как можно управлять своими способностями. Ведь исполнение мечты — это, по сути, выход открытой системы на новый уровень упорядоченности в границах локальной вероятностной сферы. Проблема в том, что такой переход требует больших энергий. Но если самоорганизующуюся систему зацепить в тот момент времени, когда она максимально неустойчива, то и энергии потребуется минимум.
Раньше Паша интуитивно чувствовал это состояние максимальной неустойчивости и за миллисекунду от момента фазового смещения интуитивно вносил такие изменения, из-за которых система выходила на новый уровень с другими параметрами. А теперь он способен был контролировать процесс и мог сделать его управляемым. До открытия, в общем, оставалось совсем немного: еще раз проверить теорию на практике, потом систематизировать механизмы воздействий и определить величину и круг лиц, которых затрагивали последствия воздействий. Но Паша не успел. Он встретил свою первую любовь — студентку третьего курса филфака Викторию Токмакову.
Невысокая изящная девушка с тонкой талией, короткой стрижкой и вечно припухшими губами заполнила его жизнь на все сто процентов. Наука, как и все остальное, потеряла для Паши всякий смысл. Зато в его жизнь ворвались Александр Блок, Борис Пастернак, Арсений Тарковский и последний русский лауреат Нобелевской премии в области литературы Иосиф Бродский. И Паша был счастлив. Пусть со стороны это выглядело крайне глупо, но он был счастлив каждый день и каждую секунду. Даже когда Вики не было рядом, все равно он был счастлив. Ни о чем, кроме Вики, он думать уже не мог. Даже об отчислении из аспирантуры узнал лишь спустя полгода. Когда Вика ушла. Нехорошо ушла. Без всяких объяснений. Просто сделала Паше прощальный жест своей изящной ручкой…
В левом углу кто-то смеялся. В правом углу негромко играла гитара. Несколько женских голосов нестройно выводили «Темную ночь». Их пытался поддержать низкий мужской голос. Паша откинулся на спинку стула и задумался о том, почему за эти годы он так и не стал для этих людей своим. Может, потому что не пытался? Ведь мог бы сейчас подсесть поближе и тоже спеть про огонь в тесной печурке. Или про танкиста, которого не дождется любимая. Так нет же — не хочет…
Аэлита перехватила его взгляд и с демонстративным кокетством поправила волосы. В этот момент она так сильно напомнила ему Вику, что Пашу обожгло изнутри. Есть сходство. Определенно есть. Только волосы у Аэлиты чуть длинней, глаза серые, а не зеленые. А вообще-то с сегодняшней Викой они были бы очень похожи. Почему же он раньше не замечал ни этого сходства, ни этой улыбки? Или замечал, но запрещал себе даже думать об этом? Почему все, что было связано с Викой, это табу? Нет ответа. Хоть и десять лет прошло, и жизнь изменилась, и женщин он любил с тех пор многих, а рана все еще гноится и болит…
