Николай Орехов - Викторина
— Ну и как, изучили?
— Да. В общем-то, много времени для этого не понадобилось. Одно только для нас осталось тайной.
— И что же именно? — Иван Сергеевич задавал вопросы машинально, пытаясь как-то удержать капитана, перевести разговор в другое русло, но никак не мог сосредоточиться на том, о чем он хотел говорить тогда, когда его, капитана, разыскивал.
— Что именно? — переспросил капитан. — Да вот, представьте себе, мы так и не поняли, почему вы, люди, так не любите свою планету, свой мир.
— В каком смысле?! — опешил Иван Сергеевич. — Почему вы пришли к такому выводу? И вообще, как… каким образом вы проводили это изучение?
— Каким образом? — капитан улыбнулся. — Ну, в частности, и путем проникновения в сознание людей, открывая, образно говоря, двери в их внутренний мир.
— И что же вы увидели за этими дверями?
— Вы хотите это знать, хотите в них заглянуть?
— Я? Не знаю…
— Но вот вы сами, к примеру, тоже ведь создали для себя свой мир, вот этот… — капитан наклонился к столу, упершись в него ладонями. Встретившись с ним взглядом, Иван Сергеевич почувствовал, как в голове появилась приятная легкость, руки и ноги, наоборот, налились теплотой, отяжелели. Очертания предметов расплылись, стол плавно растворился в воздухе, и в лицо неожиданно ударил густой аромат цветущей черемухи…
…Странная весна выдалась в этом году. Листья на деревьях еще не распустились и наполовину, а черемуха уже расцвела, наполнив Дальний Лес пьянящим дурманом. От легкого дуновения ветра лепестки цветов падали, кружась, на плечи неторопливо едущего по широкой лесной тропе одинокого всадника. Лучи солнца, проскальзывая между полуголых веток деревьев и кустарников, весело играли на посеребренных доспехах, и казалось, что всадник заснул, доверившись своему черному, как безлунная ночь, коню. Но такое впечатление было обманчиво, и если кто-нибудь рискнул бы напасть на одинокого путника, то ему пришлось бы в полной мере испытать на своей шкуре тяжесть выкованного кастонскими мастерами меча. Сонгар, а это был именно он, не спал, он лишь склонил голову, прислушиваясь к Лесу. Ни один шорох, ни одно движение в лесу не оставались им незамеченными, и в тот же миг, когда справа хрустнула под чьей-то неосторожной ногой сухая ветка, в его руке блеснула сталь, конь с хрипом поднялся на дыбы и, опустившись, стал рыть землю копытами.
— Кто ты такой и зачем прячешься у дороги?! — громко спросил Сонгар. — Выходи или, клянусь прахом моего отца Дорлана, я сам вытащу тебя из кустов!
Повторять Сонгару не пришлось. На дорогу медленно, кутаясь в длинные серые плащи с накинутыми на голову капюшонами, вышли трое.
— Кто вы такие? — Сонгар вытянул в их направлении меч и натянул поводья.
— Действительно ли я вижу перед собой Сонгара, сына Дорлана? — спросил стоящий к Сонгару ближе других. При этом он сбросил капюшон и, подбоченившись, распахнул полы плаща, под которым оказалась кольчуга и легкий, висящий на поясе без ножен карлетский клинок.
— Уж не хочешь ли ты в этом убедиться, повторив путь Крэга? — усмехнулся Сонгар, разглядывая низкорослого крепыша, явно не собирающегося уступать дорогу.
Услышав имя повергнутого Сонгаром властителя кунлагов, крепыш довольно хмыкнул и вытянул вперед руку со сжатым кулаком.
— Приветствую тебя, великий Сонгар, сын Дорлана! Я — Скран, старший страж Большого Поля, мы посланы встретить тебя и проводить к Ратомату, — с этими словами он, слегка склонив голову, подошел к Сонгару и раскрыл ладонь.
Сонгар взглянул на то, что было в руке Скрана, и вернул меч в ножны. Пока все шло так, как и предсказывала старая Пролуна: «В год, когда черемуха зацветет раньше, чем распустятся листья, будет Великий бой между лексмарами и кунлагами. Лексмары наши давние враги, в бою с ними погиб славный Дорлан, но ты, Сонгар, сын и наследник Дорлана, придешь на помощь именно лексмарам. Кунлаги пришли в наш мир из-за Черных гор, они убивают нас и лексмаров, кастонцев и карлетов. Они хотят уничтожить наш мир, и ничто не может их остановить, кроме меча твоего отца — меча Дорлана. Этот меч с того самого времени, как Дорлан пронзил им великого Марна — верховного властителя лексмаров, находится в самом сердце Большого Поля. На том мече заклятье: всякий, кто к нему прикоснется, обратится в прах, но в час всеобщей беды, грозящей нашему миру, потомок Дорлана, взяв меч, станет неуязвимым для врага и уничтожит его. Ты, Сонгар, отважен и силен, ты можешь победить любого из кунлагов по одиночке, и ты доказал это, снеся голову Крэгу, но в большом бою без меча Дорлана погибнешь. Помни об этом, помни, что твой отец лишь на мгновение разжал руки на рукояти меча — и в тот же миг сотни стрел пронзили его грудь. Лексмары встретят тебя и проводят к Большому Полю, но ты никому не должен верить, пока тебе не вернут медальон с груди твоего отца — на медальоне ты увидишь его меч, воткнутый наполовину в землю, усыпанную белыми костями».
Взяв из руки Скрана медальон отца, Сонгар почувствовал, как сильно забилось сердце. Лицо запылало от прилива крови, жажда мести рвалась из тисков разума, и Сонгар готов был изрубить на куски стоящих перед ним лексмаров. Конь, чувствуя состояние хозяина, громко заржав, встал на дыбы и едва не задел копытом успевшего отшатнуться Скрана. И кто знает, что произошло бы далее, если бы не порыв ветра, поднявший с земли и закруживший в воздухе облако из белых лепестков, которое, облетев вокруг Сонгара, повисло перед ним силуэтом склонившейся над Камнем Истины старой Пролуны. «Помни, Сонгар, — зазвучал ее вкрадчивый шепот, — сейчас ты один из лексмаров». — «Нет, — Сонгар взмахнул рукой, тщетно пытаясь отогнать виденье, — я никогда не буду лексмаром!» — «В тебе говорит жажда мести, она затмила твой разум. Если ты не поможешь лексмарам победить кунлагов, наш мир погибнет. Помни об этом!» — облако рассыпалось, лепестки, плавно кружась, опустились к ногам коня. И только последние слова Пролуны повторялись далеким тихим эхом, пока Сонгар, потрепав коня по загривку, не сказал Скрану, что готов за ним следовать.
Скран громко свистнул, послышалось ржание, и на дорогу выбежали три низкорослых рыжих жеребца.
— Поспешим, — сказал Скран, ловко вскакивая в седло. — Час боя близок. Вскоре свернули на узкую тропинку. Лошади скакали след в след, и приходилось пригибаться, уворачиваясь от низких веток. Лес неожиданно кончился высоким и крутым белесым косогором. Внизу простиралось Большое Поле. Сонгар именно таким себе его и представлял: ровным, темным, без единой травинки, изрезанным по краям вершинами Черных гор, окутанными дымкой. Великий бой вот-вот уже должен был начаться. В стройных рядах лексмаров Сонгар разглядел отряды кастонцев, карлетов и даже спинксов. Только его народ не прислал на Поле своих воинов — это было ни к чему, ведь один взмах меча Дорлана должен был, согласно заклятью, поражать тысячи кунлагов. И вот сейчас он, Сонгар, сын Дорлана, вы нет из земли этот меч, и придет конец кунлагам, заполнившим от подножья Черных гор сплошным рыжим ковром больше половины Поля.
