Александр Соловьёв - Дороги Богов
– Это часть карты. Здесь указан путь, который проделали калахая, чтобы спрятать свой груз. Если я не ошибся в переводе, в пересчете на наши кредиты речь идет о миллиардах.
Макс присвистнул и не проронил ни слова.
Первой молчание нарушила Лана:
– Так чего же мы ждем, чёрт побери?!
Альфред Таурес носил тонкие усики и очки в роговой оправе. Он был похож одновременно как на нынешнего жителя Беару, так и на коренного калайца.
Слащаво улыбнувшись, Таурес предложил гостям перейти на террасу, но друзья, сославшись на дефицит времени, отказались.
Виктор пообещал Тауресу непременно заехать на обратном пути. Тот только развел руками и, попросив прощения, удалился, а компаньоны остались ждать на крыльце.
Через минуту Таурес вернулся.
– Человек, которого вы ищете, получил сильное нервное потрясение, – сказал он. – Аденор Гальдох долгое время работал гидом в государственной организации туризма, поэтому он уважаемый в Беару гражданин. Поскольку он пострадал, находясь в международной экспедиции, то был госпитализирован в самую лучшую в Лимене клинику. Там ему была оказана квалифицированная помощь, после чего Аденору стало немного лучше.
– Мы можем с ним поговорить? – спросила Милена.
– Безусловно. Теперь он выписан и уехал домой, в родную деревню, она называется Сепала, это в трех часах езды от Лимена. – Таурес протянул листок с информацией и адресом. – Недалеко от Серого Паска.
Добраться до Серого Паска, а затем до Сепалы и отыскать там домик Аденора Гальдоха не стоило особого труда. Гораздо трудней было пробить оборону жены Гальдоха – Имакулы, женщины, весившей не меньше ста пятидесяти килограммов.
– Мой муж больше не хочет общаться с белыми! – закричала она на языке кшача. – Оставьте нас в покое! Ищите себе других проводников! Он и так уже достаточно поработал на таких как вы! И что мы от этого имеем, кроме того, что теперь бедный Аденор не может спать ни ночью, ни днем? Стоит ему только заснуть, как он тут же с криком просыпается, ибо во сне к нему приходят калайские духи, чтобы забрать его с собой в нижний мир…
Она перекрестилась и, уперев толстые руки в бока, выпятила грудь.
– Но, уважаемая миссис, нам с ним обязательно надо поговорить, – дипломатичным тоном произнес Виктор, доставая из кармана купюру. – У нас к нему очень важное дело.
В эту минуту из-за её широкой спины показалась заспанная физиономия калайца.
– Хе-хе… Госпожа Милена!.. По-прежнему ищете проблемы? Стало быть, происшествие в перевале не вразумило вас! – Он зыркнул на жену, и его брови спаялись в одну линию. – Имакула, оставь нас.
Сердито вырвав из руки Виктора купюру, Имакула удалилась.
– Что надо, господа? – поинтересовался калаец.
– Здравствуй, Аденор! – дружелюбно сказала Милена. Ей показалось, что за время, что они не виделись, его худое лицо еще больше вытянулось. – Как поживаешь?
Калаец скорчил презрительную гримасу.
– Поживал бы лучше, кабы союзники и северотаранцы вместо того, чтобы ворошить чужое прошлое, занялись чем-нибудь по-настоящему полезным.
– Например, осели бы в маленьких деревушках и прятались за спинами своих жёнушек? – съязвил Макс.
Аденор сверкнул глазами филина.
– А ты ещё что за фрукт, чтобы меня судить?
– Простите его, – сказал Виктор. – Мы знаем, что вам пришлось пережить очень неприятные моменты. Вероятно, и я бы на вашем месте постарался как можно дальше отойти от дел и коротать время в такой вот, – он глянул по сторонам, – небольшой, но уютной деревеньке.
– Вы мне зубы не заговаривайте? – раздражённо перебил Аденор. – Чего надо?
– Мы хотим предложить вам не очень сложную, но весьма высокооплачиваемую работу, – сказал Виктор.
– Единственной работой, которую я выполнял последние тридцать лет, было вождение таких, как вы, по Стели да по горам. Но с того дня, как духи подали мне знак, я со всем этим завязал.
– Вы – человек верующий, – Виктор указал на символ на груди калайца. – Разве духи, живущие в скалах, могут иметь власть над праведником?
– Боги калахая нашли способ ужиться с нашим богом, – убеждённым тоном сказал Аденор.
– В таком случае и мы найдем способ с ними не ссориться! – улыбнулся Виктор. Наклонившись к калайцу, он что-то шепнул ему на ухо.
В ответ тот многозначительно скривился.
– Правительство назначило мне пенсию по справедливости, дабы я сидел дома, – сказал он. – Стану я рисковать собственной жизнью ради нескольких кредитов?
Виктор вновь наклонился к нему, но и на этот раз калаец недовольно заворчал.
Виктору пришлось ещё трижды шептать Аденору на ухо, пока недовольство на лице калайца не сменилось хитрой, отвратительной ухмылкой.
Глава 2
Неизвестно, сколько минуло времени, прежде чем Вадим почувствовал приближение… Он не мог понять, что это надвигалось – неясный шум, слабое мерцание света?.. Волна некой движущейся реальности, способной разрушить непроглядную темноту и беззвучие, врывалась в черное небытие.
Лишь через несколько минут кашатер осознал: это его возвращающиеся чувства.
Понемногу чернота стала разряжаться. Глаза ещё не были способны различить наступающие изменения, но Вадим определенно понимал: вокруг происходит что-то глобальное.
Он вновь собирался кого-то окликнуть, память как будто ещё таила чей-то неясный образ… нет, лишь тень образа. А может, это просто наваждение…
И тут вдруг его словно швырнуло в мир звуков, света и запахов. От неожиданности Вадим на мгновение зажмурился и тут же открыл глаза.
Стоял пасмурный день.
Вадим осмотрелся.
Узкий, петляющий канал. Дно выстлано голубоватым мхом.
Вадим протянул руку, прикоснулся пальцем к крохотному сиреневому вкраплению. Ягодка.
Он осторожно сорвал, приблизил к глазам. Маленькая, идеально круглая, прозрачная, похожа на икринку.
Так… Икринки бывают у рыб. А рыбы живут в… Странно, но это он почему-то забыл.
Вадим поднял голову.
Справа, слева темные заросли. На сероватых скелетных ветвях кустарников большие эллиптические листья цвета спелого инжира. Инжир растет в Крыму, а Крым – это…
Увы, он не помнил.
Вадим встал на ноги, ощутил в мышцах небывалую упругость, начал взбираться на склон. Схватившись руками за нижние ветви, подтянулся, ловко вскарабкался наверх и попытался пролезть сквозь кустарник.
Черт побери! До чего же плотно растут ветви: все попытки пролезть между ними оказываются тщетными. Это все равно, что пытаться протиснуться сквозь частую решетку.
Пришлось снова спуститься на дно канала.
Куда идти? Где север? Где юг? Никаких примет.
