Джеймс Уайт - «Если», 1997 № 01
— Ничего подобного, дорогая, — невозмутимо возразил Хьюлитт. — Зрелище будет весьма впечатляющим, а наши костюмы ты обязательно увидишь по телевизору.
И Хьюлитт, увидев довольное и взволнованное лицо жены, решил ничего не добавлять к сказанному.
Первые три дня и большую часть ночей, предшествовавших примерке, миссис Хьюлитт испытывала удовольствие от работы, хотя и сказала однажды, что иногда у нее возникает желание отказаться от столь причудливого заказа. На это муж возразил, что заказ, независимо от предназначения костюмов, требует высочайшего профессионального мастерства и качества отделки, что он стал вызовом его опыту и, к тому же, будет оплачен весьма достойно. Но, откровенно говоря, и сам он уже начал сомневаться, не взвалил ли на себя непосильную ношу.
Проблема заключалась в том, что ему предстояло придумать, раскроить и сшить костюм, в котором лошадь должна выглядеть похожей не на человека, а на безупречно одетую благородную лошадь. Идея казалась безумной, но Скреннагл был слишком важной личностью, чтобы допустить ошибку.
Как Хьюлитт и предполагал, первая примерка показалась заказчикам чуть ли не катастрофой. Бесформенные и неотглаженные брючины для передних и задних ног были сшиты наметочными стежками, а эмбрион пиджака с единственным рукавом выглядел горькой насмешкой. Из-под подкладки торчала вата, плечи топорщились, лацканы кривились. Орудуя иголкой, мелком и булавками, Хьюлитт умело излучал уверенность и ободрение, но от его взглядов не укрылось, что ни Фокс, ни Скреннагл не поддались на его уловку.
Чиновник выглядел до отчаяния встревоженным и мрачным, а мимика посла почти наверняка была эквивалентом тех же эмоций.
Свои сомнения Хьюлитт держал при себе и несколько улучшил настроение заказчиков, продемонстрировав два первых комплекта белья; оба превосходно пришлись по фигуре. Мастер объяснил, что сшить их оказалось относительно просто, потому что здесь был применен эластичный облегающий материал. Но когда и Фокс, и Скреннагл предложили вернуться к прежней идее — белье, а поверх него попона, — Хьюлитт предпочел не услышать намека и назначил вторую примерку через четыре дня.
Пиджак Скреннагла был задуман как крупная и сложная форма, облегающая не только передний торс, но и все тело до основания задних ног. Спереди он был обрезан прямо, а по бокам тянулся на два дюйма ниже места соединения ног и тела. Но именно пиджак из-за своей длины и большой площади делал ноги в брючинах непропорционально тонкими.
Хьюлитт сумел уменьшить площадь пиджака, пустив вдоль спины фальшивые складки, разделяющиеся в районе хвоста; умело расположенные вытачки заставили ткань облегать контуры тела. Зато брюки пришлось распарывать и кроить заново. Штанины стали вдвое шире вверху и плавно сужались, достигая внизу примерно двойного диаметра копыт. Из-за этого Хьюлитт был вынужден изменить способ их крепления к спине и переделать ширинку, зато внешне костюм стал намного элегантнее.
Во время второй примерки Хьюлитт с удовольствием обнаружил, что ему удалось справиться со складками, образующимися на пиджаке во время движения клиента. Но в глазах Фокса и Скреннагла костюм продолжал выглядеть нелепицей. Когда Хьюлитту стало очевидно, что они склоняются к прежнему — и явно ошибочному — решению, он отчаянно попытался отвлечь их мысли.
— Нам очень повезло, — сказал он, радостно улыбаясь, — что на вас прекрасно смотрятся рубашки шестнадцатого размера, равно как и шляпа восьмого размера. Шляпу вам придется больше держать в руках, чем носить, да и перчатки тоже, ведь они не совсем подходят…
— А вам не кажется, — внезапно перебил его Фокс, — что вы пытаетесь совершить невозможное, мистер Хьюлитт?
К нему присоединился и Скреннагл, который тихо сказал:
— Не сочтите мои слова критикой ваших профессиональных способностей — я уверен, что вы вполне сумеете справиться с любым заказом, но разве вам не кажется, что попона, которую мы уже обсуждали, стала бы разумным компромиссом? А заодно избавила бы вас от тяжкого бремени ответственности.
— Я не ищу легких заказов, — заявил Хьюлитт, хотя на самом деле пресловутое бремя ответственности с каждым днем казалось ему все непосильнее. — Я взялся одеть вас соответственно предстоящим торжествам, сэр, и вы можете полностью положиться на мой опыт.
Однако, — быстро продолжал Хьюлитт, — у меня возникла небольшая проблема с обувью. Нетрудно скроить и сшить черные шерстяные носки без пяток, но туфли земного типа будут смотреться неуместно, к тому же вы будете ощущать дискомфорт при ходьбе. Нельзя ли покрасить ваши копыта нетоксичной краской — черной и глянцевой для формальных приемов и коричневой для прогулок? Вам также нужны подошвы, поскольку стук копыт может не соответствовать протоколу.
Нужно подумать и о хвосте, — добавил он. — У вас длинный и роскошный хвост…
— Спасибо, — вставил Скреннагл.
— …но вы им постоянно шевелите, а это может отвлечь ваших собеседников. Мистер Фокс сообщил мне, что движения хвоста непроизвольны. Насколько я понимаю, ваш хвост можно сравнить с прической людей. Люди украшают свои волосы, особенно в торжественных случаях. Волосы можно завить, заплести, украсить, расчесать и смазать маслом. Если вы не возражаете, сэр, ваш хвост можно заплести белыми или серебряными ленточками, затем свернуть аккуратным кольцом и закрепить особой застежкой.
— У меня нет возражений, мистер Хьюлитт. Кстати говоря, на Дафе мы поступаем сходным образом.
— Все это детали, Хьюлитт, — сказал Фокс. — Важные детали, должен признать, но…
— Надо подумать также и о наградах, сэр, — продолжил Хьюлитт. — Это разноцветные ленточки или кусочки гравированного металла, указывающие, что лицо, носящее их, — или его предки — совершило некий выдающийся поступок. На вечерних приемах будет немало людей в форме или официальных костюмах, к которым полагается надевать имеющиеся награды. Мне хотелось бы, чтобы и вы надели подобный знак отличия, — серьезно произнес Хьюлитт, — но желательно, чтобы он не был изобретен «к случаю». Вы можете предложить что-либо подходящее, сэр?
Ненадолго задумавшись, Скреннагл ответил:
— У моей расы нет эквивалентов этим наградам. Но у меня есть переводчик — покрупнее медальона, который сейчас на мне, и украшенный эмблемой Федерации: я пользуюсь им, когда необходимо переводить одновременно речь нескольких собеседников. Правда, это лишь инструмент, необходимый для исполнения моих профессиональных обязанностей.
— Но ведь вашу профессию не назовешь обычной, верно?
