Леонид Пузин - Рассказы (сборник)
Зурх поразился той лёгкости, с которой кучке голых дикарей удалось обратить в бегство этих гигантов.
Зачем?
Дракон скоро получил ответ на этот, заданный самому себе, вопрос. Почти слившаяся с горизонтом масса мелких животных вдруг резко шарахнулась и побежала в другую сторону. Сталкиваясь с продолжающими бежать в прежнем направлении и сея невообразимую панику. Вернув себе драконье зрение, Зурх различил на горизонте другую кучку беснующихся дикарей — вот оно, значит, что! Коллективная охота! Затеянная аборигенами грандиозная облава! Совместно затеянная многими сотнями, если не тысячами, мужчин. Вполне возможно — из разных племён.
Непросты, ох, непросты аборигены этой планеты! Антидракон их забери — диалектики! То уговаривают мамонтов, что собираются их убивать для их же блага, то, усмирив свою жуткую агрессивность, ради успешной охоты вступают в межплеменные союзы! В свете чего, не стоит удивляться их поразительно быстрой эволюции. Надо же! За каких-то 850 тысяч обращений планеты — такой прогресс! От разрозненных немногочисленных групп использующих лишь палки да грубо оббитые камни неумех, до безоговорочных владык своего мира! Всех его климатических зон!
Интересно, обратившись с извинениями к богу-мамонту, они — что? Всерьёз собираются убивать его детей? Чем? Не костяными же копьями — в самом деле? Или рассчитывают, что в панике, охватившей всех животных равнины, несколько мамонтов нечаянно покалечатся? Ну, может быть, два или три действительно покалечатся, однако дикари перед богом-мамонтом извинялись так, будто затеяли массовую бойню его детей… Что без мощных метательных орудий, конечно, невозможно. Ведь их луки и копья в сравнении с такими махинами — смешно. Или… не смешно? Уж больно они шустры — эти двуногие бледнокожие аборигены с третьей планеты звезды СХ 075 а 147 рх 4285…
Задумавшись, Зурх не заметил, как его захлестнула живая волна бешено мчащихся коз, антилоп, газелей. Управляемая волна.
Подняв мамонтовую голову, трансформировавшийся Дракон заметил, что по бокам этого живого потока снуют голые дикари. Оглушительно воя, свистя, треща и ловко орудуя своими тяжёлыми копьями — не давая рогатой мелочи прорвать оцепление. Пастыри — да и только! Если за линию охотников пытался вырваться крупный зверь, ему не мешали, но таких было немного — большинство крупных созданий бежало в гуще потока.
Поразительно ушлые аборигены! До того изучившие повадки животных, что их можно без натяжек считать повелителями экосистемы всей этой бескрайней равнины! Хозяевами жизни и смерти…
Мало-помалу граница облавы сместилась в сторону от Дракона — на Зурха стали натыкаться всё более крупные звери, и когда на него вдруг выскочила группа мамонтов, то он побежал вместе с ними. Не отдавая себе отчёта — повинуясь стадному инстинкту той здоровенной скотины, в которую имел неосторожность трансформироваться.
Когда Дракону в полной мере открылось коварство аборигенов — для мамонта всё было кончено, и, чтобы не погибнуть, Зурх, напрочь забыв первую заповедь Куратора, взмыл над береговым обрывом в своём истинном драконьем обличии. К его огромному удовольствию, едва ли не насмерть перепугав гнусных двуногих хищников — маленьких безжалостных истребителей травоядных гигантов.
Как же! Аборигенам, чтобы убить мамонта, требуются мощные метательные орудия — ха! А пятнадцатиметровый береговой обрыв — чем, спрашивается, хуже?! Хитры, ох, до чего хитры разумные бледнокожие млекопитающие третьей планеты! Посеяв панику среди мелкого зверья, они так ловко сумели направить бегство, что вовлечённые в этот поток крупные животные оказались полностью управляемыми! Всё остальное сделал рельеф местности.
Зурх коварную ловушку заметил лишь оказавшись на самом краю обрыва. И расправил драконьи крылья. Которых, увы, другие мамонты не имели и, будучи не в силах затормозить перед роковой чертой, валились вниз. Ломая хребты и ноги. Насаживаясь на врытые дикарями в землю острые копья. Дёргаясь, мучаясь, хрипя, трубя, умирая. Что, к несчастью, не останавливало других мамонтов, которые замечали опасность лишь в самый последний момент — когда уже было поздно, когда инерция огромных туш неотвратимо увлекала их вниз: на копья, на камни, на искалеченные тела своих умирающих сородичей.
Взмыв над этой отвратительной бойней, Зурх так и не вспомнил, что ему следует немедленно трансформироваться во что-нибудь не привлекающее внимание, и более: он не полетел прочь, а продолжил кружиться над ужасным береговым обрывом. Видя, как с него срываются, калечась и убиваясь, всё новые мамонты, носороги, зубры. Для зверья помельче этот хоть и очень крутой, но не отвесный береговой откос был не таким губительным: большинство из них или успевало шарахнуться в сторону, или в несколько ловких прыжков соскочить вниз, серьёзно не покалечившись.
Да, бледнокожие уродцы затеяли не просто грандиозную облаву, а избирательную охоту на самых крупных обитателей равнины — носорогов и мамонтов. Преимущественно — мамонтов. Подло используя стадные инстинкты этих гигантов. Носороги, как закоренелые индивидуалисты, в своём большинстве сумели выскользнуть из живого потока и, прорвав цепь загонщиков, избежать рокового обрыва. По беглой оценке кружащегося над местом массовой бойни Зурха, на одного разбившегося носорога приходилось не менее семи-восьми мамонтов. Хотя, конечно, он, как хронический троечник, до сих пор не удосужился узнать не только точного числа, но даже соотношения тех и других, живущих на этой приледниковой равнине. Да что мамонты и носороги — Зурх даже двуногих носителей разума посчитал весьма приблизительно. Что вообще не лезло ни в какие ворота, ибо седьмая заповедь Куратора гласила: знай каждую разумную особь на контролируемой тобой территории.
Корчи многих десятков, если не сотен, поверженных гигантов, испускаемые ими, исполненные смертельной муки, трубные вопли невыносимым состраданием сдавили оба драконьих сердца — Зурх, не выдержав, спикировал и на всю эту массу истерзанной, мучащейся, но ещё живой плоти фыркнул мощной струёй голубых молний, разом прекратив их бессмысленные страдания. Да, как Куратор, он не имел права действовать подобным образом, но… редкий из Драконов не срывался, выведенный из себя вопиющей жестокостью зарождающегося разума! Даже из тех, которые с отличием сдали все выпускные экзамены. Ну, а с хронического троечника — чего уж и спрашивать… Слава Великому Дракону хотя бы за то, что Зурх не ударил молниями по отвратительным бледнокожим убийцам. А ведь хотел… и, возможно, ударил бы… если бы страшно перепуганные двуногие носители разума не успели разбежаться… на своё и его — Зурха — счастье… ибо за всё время кураторской деятельности Драконов лишь семнадцать особей имели дерзость посягнуть на жизни разумных аборигенов опекаемых ими планет. И пополнить этот короткий, но исключительно позорный список своим именем Зурху, разумеется, не улыбалось.
