Пол Корнелл - Аргумент по-датски
Они нырнули в темноту отведенной им комнатушки. У них оставалось несколько минут, прежде чем подадут еду. Оба заговорили одновременно, но тихо, чтобы хозяин не услышал незнакомого наречия.
Люстр подняла руку, и он замолчал.
— Я расскажу тебе все, — сказала она. — Постараюсь как можно быстрее. Ты слышал о теории трех четвертей унции?
Гамильтон покачал головой.
— Это околонаучный фольклор, вроде «Золотой книги» — такая псевдорелигиозная байка, которую можно услышать в людской. Про одного парня, который взвешивал умирающих и вроде как обнаружил, что после смерти тело становится на три четверти унции легче. То есть получается, что это вес души.
— Стоит ли сейчас тратить время на доморощенную теологию?
Она не обратила внимания.
— Так вот, я расскажу тебе один секрет — секрет «для Их Величеств»…
— Нет!..
— А если я умру, а ты нет — что тогда? — фыркнула она. — Потому что если меня просто убьют, это не спасет равновесие! — Она прибавила к последнему слову шокировавший Гамильтона эпитет. — О да, я хочу быть уверена, что ты знаешь это, на случай крайней необходимости.
Она не оставила ему времени для ответа, и скорее всего, это было к лучшему.
— Что ты за секретный агент, если тебе нельзя доверить секрет? Мне все равно, какой у тебя там допуск, сейчас мы с тобой вдвоем, только ты и я!
В конце концов Гамильтон кивнул.
— Ладно. Ты, наверное, также не слышал — учитывая, что твой круг чтения скорее всего по-прежнему не простирается дальше охотничьих журналов, — об астрономической проблеме, связанной с распределением масс внутри галактик?
— Что? Какое это…
— Конечно же, не слышал. Вкратце все сводится вот к чему: по всей видимости, массы галактик больше, чем должны бы быть, намного больше. Никто не знает, в чем тут дело. Эти массы невидимы, но астрономы смогли составить карты их расположения по степени воздействия на другие небесные тела. В течение нескольких лет Херстмонсо занимался исключительно этим. Когда я об этом прочла, мне это показалось странным, но теперь я знаю почему.
Принесли обед, и им пришлось на несколько мгновений замолчать, просто глядя друг на друга. Гамильтон вдруг поймал себя на мысли, что эта новая целеустремленность ей идет — так же, как и грубые слова. Он ощутил, как в груди вновь глухо шевельнулась застарелая боль, и подавил ее. Хозяин вышел из комнаты, украдкой бросив на них взгляд, полный вуайеристского удовольствия.
— Продолжай.
— Ты еще не понял? Если теория трех четвертей унции верна, это значит, что в мире есть масса, которая появляется и исчезает, словно ее прячут в складку и вынимают обратно — прямо как у Бога из рукава. Если сложить все это вместе…
Внезапно Гамильтон понял, и размах догадки заставил его зажмуриться.
— Та лишняя масса в галактиках!
— И у нас есть ее карта…
— И на ней видно, где находятся другие разумы — настоящие иноземцы из других миров, где-то там!..
— И возможно, не так далеко.
У Гамильтона закружилась голова от ужаса перед открывшейся картиной. Потенциальная угроза равновесию! Любая из великих держав — черт возьми, вообще любое государство — может добиться неизмеримого преимущества над другими, обмениваясь с иноземцами информацией!
— Так вот что было у тебя в голове — величайшая тайна великих держав… Но эти сведения устарели, наверняка они уже нашли способ разобраться с этим…
— Да. Потому что, в конце концов, любая из них может наскрести достаточно времени для телескопических наблюдений, чтобы дойти до этого самостоятельно. Насколько я могу понять, они поделились информацией между собой. Каждый из великих дворов на самом высоком уровне знает об этом, так что равновесие в сохранности… Ну, почти. Подозреваю, что они заключили между собой тайное соглашение не пытаться войти в контакт с этими чужеземцами. Это достаточно легко контролировать, учитывая, как они следят за вышивками друг друга.
Гамильтон расслабился. Значит, это действительно были старые страхи, с которыми уже разобрались головы поумнее его.
— Ну да, конечно же, все, о чем сейчас идет речь, — это способ связи. Учитывая, какие там расстояния…
Она поглядела на него, словно он был школьником, давшим неправильный ответ.
— Неужели одна из держав нарушила соглашение?
— Это сделала не держава, — ответила Люстр, поджав губы.
Гамильтон не был уверен, что еще долго сможет выдерживать этот разговор.
— Тогда кто же?
— Слыхал про небесных близнецов?
— Что?! Братья Рэнсомы?
— Да, Кастор и Поллукс.
Мысли Гамильтона заметались в беспорядке. Близнецы были торговцами оружием и продавали его, как выяснилось несколько лет назад к изумлению великих держав, не только государству, чьими подданными они являлись изначально (а поскольку они были родом из северной части колумбийских колоний, это, вероятно, Британия или Франция), или хотя бы тому, чье гражданство приняли впоследствии, но кому угодно. После того как великие державы объединились против них, поступив с близнецами так же, как и с любой угрозой для равновесия, офисы Рэнсомов мгновенно исчезли из мировых столиц, а близнецы принялись торговать с кем угодно: бунтовщиками, наемниками, колонистами. Торговать своими услугами, как проститутки. Сами близнецы никогда не показывались на публике. Говорили, что они уже скопили достаточно средств, чтобы начать разработку нового, собственного оружия. Каждый месяц возникали слухи, что одна из держав снова втайне заключает с ними сделки. Британия, конечно, на такое никогда не пойдет, но голландцы или испанцы?
— Они-то как сюда замешаны?
— Когда я направлялась со своим первоначальным заданием и уже прошла полгорода, подо мной и моим эскортом раскрылась такая же кроличья нора, как та, в которую мы только что провалились.
— Они могут это делать?
— По сравнению со всем остальным, что они могут делать, это ничто. У них были наготове собственные солдаты — солдаты в форме…
Гамильтон слышал звучавшее в ее голосе отвращение и не мог не добавить к нему своего. Этот вечер уже казался ему каким-то кошмаром: рушилось всё, в чем он был уверен. Он чувствовал, словно проваливается все глубже и глубже, по мере того как перед его внутренним взором возникали все новые ужасные возможности.
— Моих сопровождающих перебили, но у них тоже были потери. Тела они забрали с собой.
— Должно быть, место им тоже потом пришлось прибрать.
— Меня утащили раньше. Не знаю, были мы все еще в городе или нет. Я собиралась произнести нужные слова, чтобы отключить себя, но они были начеку. Они ввели мне нечто такое, что, тут же вызвало неудержимую глоссолалию. На мгновение я решила было, будто сделала это сама, но потом поняла: я не могу остановиться и болтаю всякую ерунду — всё, что есть у меня в голове, всякие глупые и стыдные вещи… — Она замолчала, переводя дыхание. — Твое имя тоже прозвучало.
