Брайан Олдисс - Осторожно: сутаны!
- Я не оцениваю прогресс по материальным достижениям и уровню техники, хотя ваши педальные кебы и грузовики могут вызвать только смех… жуткий анахронизм, просто жуткий… Ладно уж, Бог с ним. Я как раз о другом. Для меня лично мерилом прогресса всегда была личная свобода… Ну а что касается вас… Вы живете в самом настоящем рабовладельческом государстве…
- Мы живем в рабовладельческом государстве?! Вы меня удивляете. Вы, историк, мыслящий человек. Да, мы живем в рабовладельческом государстве. Но я не вижу в этом ничего ужасного. Скажите мне как историк, а какая нация, добившаяся могущества, смогла обойтись без рабского труда? Древний Рим и Античная Греция, которые так восхищают вас своим искусством, никогда не создали бы ни один великий памятник культуры без рабского труда. Возьмем более свежие примеры. Британская империя. Советский Союз. И потом у нас нет рабства в его классическом варианте. Мы терпимы и снисходительны к человеческим слабостям, мы умеем прощать, мы умеем любить. Те, кого вы называете рабами, в сущности не являются таковыми.
- А что они сами думают об этом? Может, спросим их?
- Замолчите, Мичер. Ради святой Церкви замолчите. Вы и так наговорили много лишнего.
- Церковь-то тут при чем? - искренне удивился я.
- Не богохульствуйте, Мичер. Церковь имеет отношение ко всему. И ко мне, который входит в ее лоно, и к вам, чужестранцу. «Со своим уставом в чужой монастырь не ходи» - так у вас говорят, Мичер? Пока вы будете здесь жить, вы должны будете подчиняться нашим законам. Вы должны сразу себе это уяснить, что у нас Церковь оказывает гораздо большее влияние на граждан, чем у вас.
Я подавленно молчал. Мы с большим трудом вкатились на мост Георга IV. Двое рабов, прикованных к кебу длинными цепями, спрыгнули на землю и подталкивали коляску сзади. Миновав мост, мы покатились вниз по длинному склону холма, то тормозя, то снова ускоряясь, и рессорные подвески делали спуск довольно приятным. Я любовался Эдинбургским замком, неизменно красивым и величественным. Он был и будет к лицу любому Эдинбургу.
Снизу послышался прерывистый свист, на который я сначала не обратил внимания. Но по тому, как напрягся Растел, я понял, что случилось что-то серьезное. Мой спутник вытащил из кармана пистолет и приподнялся на сиденье. У ступеней Зала Ассамблей потерпел аварию кеб. Он лежал на боку, а трое рабов, прикованных к нему, пытались оторвать свои цепи. Пассажир, сидевший внутри, не мог выбраться самостоятельно - ему зажало ноги тяжелой скамейкой. Высунувшись в окно, он свистел, призывая полицейских.
- Эти собаки разбили еще один кеб. Снова авария и опять на том же месте, - скрипнув зубами, сказал Растел.
- Это очень трудный спуск. Вряд ли можно их винить.
Растел зло взглянул на меня и, приоткрыв дверцу, наставил пистолет на рабов.
- Эй, вы, остановите немедленно. Я сойду, а вы ждите меня здесь. Ты, Диббс, оставайся с ними.
Взвизгнули тормоза, и мы остановились.
Растел спрыгнул на землю, я последовал его примеру. Было холодно, меня познабливало. Только сейчас я ощутил, как далеко я нахожусь от дома, - это расстояние невозможно было измерить в милях. Мысль эта угнетала меня.
- Идемте со мной, Мичер, - позвал Растел.
Срезая себе путь, он стал быстро спускаться по склону -: дорога делала в этом месте петлю, - а оказавшись внизу, побежал к разбитому кебу, размахивая пистолетом, но опоздал. Один из рабов оторвал цепь и набросил ее на шею пассажира. Свист оборвался. И в этот момент завыла сирена.
Мимо нас пронеслась полицейская машина, на боковой двери которой было написано: ЦЕРКОВНАЯ ПОЛИЦИЯ. Обогнав Растела, машина подъехала к лежавшему на боку кебу. Из нее выскочило несколько полицейских, одетых в черно-белые сутаны. Раба, задушившего цепью пассажира, схватили и затолкали в машину. Все произошло очень быстро.
Мне хорошо все было видно с того места, где я стоял. Прислонясь к колесу кеба, на котором мы ехали, я разглядывал полицейский автомобиль, не переставая удивляться тому, насколько безобразна техника этой страны в сравнении с той, к которой привык я. Неужели им самим не противно ездить на таких автомобилях? Мало того что они впрягли двигатель внутреннего сгорания в старую колымагу, похожую на фургон, в которых разъезжают бродячие актеры, но они еще по-идиотски раскрасили ее: перемежающиеся белые, голубые и желтые полосы - настоящая «канарейка».
Переговорив с полицейскими, Растел выбрался из толпы зевак, окруживших потерпевший аварию кеб, и направился к нам.
- Спектакль окончен, - сказал он, усаживаясь в кеб. - Вам понравилось? Поехали. Тут обойдутся без нас.
Проезжая мимо разбитого кеба, мы сбавили скорость, чтобы не раздавить ненароком кого-нибудь. Толпа собралась довольно большая. Одни только представители высшего класса. Мне показалось, что в толпе мелькнуло лицо моего брата - он обожает подобные зрелища.
Немного расшатались нервишки, сказал я себе, нужно взять себя в руки.
- Чересчур много таких инцидентов в последнее время, - сказал Растел. - Волнения начались несколько лет назад. У них наверняка есть вожак.
- У них, вероятно, есть какие-то основания… Что будет с человеком, убившим пассажира?
- С тем человеком? - Он посмотрел на меня с усмешкой, искривившей его губы. - Что с ним будет? Он убил церковнослужителя. Я был не единственным свидетелем. Он будет повешен у замка на следующей неделе. Что с ним будет? Его похоронят - Церковь милостива.
Мы въехали на Принцесс-стрит. Она мало изменилась, но как-то потускнела. За немытыми окнами витрин малопривлекательные товары, реклама которых была организована из рук. вон плохо. Транспорта в этом, районе было побольше. Взад и вперед сновали педальные кебы, небольшие автомобильчики с электродвигателями, выглядевшие поизящней, чем те, которые попадались мне на глаза до сих пор. Тротуары были забиты людьми. Некоторые были одеты побогаче, другие победней, но все они были свободными людьми. - встретить на этой улице раба было практически невозможно. Чувствовалось, что настроение у людей хорошее. Они улыбались, смеялись, громко разговаривали - жизнь их радовала. Некоторые болтались без дела, другие заходили в магазины и выходили с покупками. Мне нравилась и была привычной эта суета, я сам с удовольствием бы окунулся в уличную толчею. И мне совсем не хотелось выходить из кеба, остановившегося перед большим серым зданием. Мы сошли, и Растел кивком головы указал мне на дверь.
- Приехали, - сказал он. - Нам сюда.
- Выглядит как военное ведомство. Точь-в-точь наше Министерство обороны.
- Как раз наоборот, - возразил он. - Здесь находится Комиссия по ядерному разоружению. Вы, я вижу, успели уже забыть, какая страшная война разразилась на вашей планете. А у нас ее не было.
