Сергей Дмитрюк - чаша огня
Огромное здание нашего института, отлитое из красноватого плавленого камня и сверкавшее на солнце широкими полосами зеркальных окон, располагалось на площади Мерцающих Огней в северной части Города. Работа здесь была интересной и захватывающей. Как всегда на новом месте появились новые друзья и знакомые, в основном молодые еще ребята и девушки, многие из которых работали здесь на правах стажеров. Но, несмотря на свой возраст, они трудились наравне со старшими товарищами - солидными учеными и профессорами. Ведь Трудовое Братство доверяло молодым жителям Земли самые трудные и ответственные дела.
Иногда ко мне приходили "вести" от начальника Особого отдела Охранных Систем Общества, и тогда я втайне от всех ликовал, пряча свою радость глубоко в душе. Но к моему огорчению, все происшествия, с которыми нам приходилось сталкиваться, были слишком незначительными и не несли никакой угрозы обществу. Хотя Влад Стив (нынешний начальник Особого отдела) всегда говорил нам, что незначительных происшествий не бывает, если они затрагивают судьбу какого-то человека, или угрожают его жизни и здоровью. Вот так незаметно пролетели три года...
Я стоял перед умывальником и смотрел на свое отражение в зеркале. "Вот так-то, друг! Жизнь идет своим чередом, годы проносятся мимо, и едва хватает времени, чтобы иногда остановиться и оглянуться назад. Что сделано тобой в этой жизни? Мало! Катастрофически мало! Нужно успеть сделать что-то значимое, оставить свой след на Земле, хотя впереди еще многие годы, но что они в сравнении с вечностью космоса!"
Я вздохнул и открыл кран с водой. Решетчатый блок ритмической настройки едва уловимо загудел, подбирая оптимальный температурный режим. Подумав, я выключил его, и подставил лицо под холодную струю воды. Через несколько минут окончательно придя в себя после сна, выпрямился, уронив несколько крупных капель на зеркало. Вид медленно текущей из крана воды вызвал в душе чувство легкой грусти, как бывает от сознания чего-то невосполнимо ушедшего. Почему-то вспомнился выпускной вечер в воспитательной школе шесть лет назад.
Затемненный большой зал был полон народа. Тихая и немного грустная музыка лилась на головы медленно кружащихся в танце пар. Голова девушки лежала у меня на плече. Мы танцевали, молча, не глядя друг на друга. Ее волосы цвета меда касались моей щеки, слегка щекоча кожу. От них исходил легкий и невесомый запах ландыша и еще чего-то прозрачного и едва уловимого. Я ясно чувствовал под тонкой тканью платья горячее и крепкое тело девушки, и сердце мое радостно замирало в груди, наполняясь безграничным счастьем. Ее тонкие руки лежали на моих плечах, и я осторожно касался губами ее длинных теплых пальцев. Она бросала на меня лениво-ласковые взгляды и слегка улыбалась маленьким ртом... Какие у нее были глаза?.. Нет, сейчас я этого уже не помнил, только имя этой девушки еще осталось в памяти - Сомма. Она была моей первой юношеской влюбленностью. В тот день мы прощались с воспитательной школой, и больше я никогда не видел этой юной красавицы. Все закончилось, словно сон, - слишком прекрасный и быстротечный.
Я посмотрел на голубую пластмассу крана, покрывшуюся холодной испариной. Воспоминание, того далекого вечера и той девушки, пробудило в душе неясные чувства, и сердце тоскливо заныло в груди. Ведь все тогда могло сложиться совсем иначе. Кто знает, может быть, сейчас эта девушка занимала бы в моей судьбе гораздо больше места... Нет! Я почему-то испугался этих мыслей и поспешил отбросить их от себя. Все это простая тоска по ушедшему детству. Такое бывает, когда человек подходит к определенному этапу в своей жизни и невольно оглядывается назад, на прожитые годы, оценивая уже достигнутое.
Взяв полотенце, я стал, не спеша вытирать лицо. На левой руке что-то сильно саднило. Только сейчас я вспомнил о вчерашней ране. Осмотрел рубец. Он уже затянулся, но выглядел внушительно - от запястья до самого локтя. На память пришли события вчерашнего дня, когда я имел глупость похвастаться перед ребятами своими знаниями приемов самозащиты.
Артур Сароян - кудрявый здоровяк, непоседа и выдумщик, с лукавыми зелеными глазами и носом древнегреческого бога, имевший обыкновение всегда подвергать сомнению, чьи бы то ни было утверждения, и запальчиво пускавшийся в жаркие дискуссии по малейшему поводу - сразу же предложил проверить мои знания. Я, конечно же, стал отнекиваться и всячески увиливать, не желая причинить никому вреда, но это только еще больше распалило Сарояна.
Выставив вперед "бычью" грудь, он напирал на меня, приговаривая: "Испугался, да? Испугался?" Наконец, он предложил использовать "настоящее" оружие. Он был полон решимости, а наши девочки с явным любопытством наблюдали за происходящим, поэтому я, в конце концов, сдался. "Настоящим оружием" послужил обычный хирургический скальпель. Сароян зажал его в правой руке и встал напротив меня, широко расставив ноги. Мне показалось, что он хочет нанести удар снизу, но Артур неожиданно вскинул руку, и обрушил ее на меня, словно кузнечный молот. Мне с трудом удалось отступить, но прием не совсем получился, и в результате Сароян порезал мне предплечье.
Из комнаты донеслись призывные звуки. Я сразу сообразил, что это фабрика-кухня ближайшего Дома пищи доставила завтрак по обыкновенному недельному заказу. Бросив полотенце на сушильную решетку, я направился в столовую.
* * *
Беба Арчер была из тех девушек, которые страстно мечтают совершить в своей жизни какой-нибудь героический поступок, или, уж во всяком случае, ни в чем не уступать мужчинам. Порывистая и стремительная, как ветер перед грозой, она умела увлечь за собой всех остальных ребят. Недаром ее единодушно избрали в сектор самоуправления института представителем от нашей научной группы. Ее взор всегда сиял задором, а на губах лежала насмешливая улыбка.
Мы сдружились с ней очень быстро. Никогда раньше я не сближался с женщинами так быстро, как с Бебой. Юли, которую я знал еще ребенком, и которая выросла на моих глазах, была не в счет. Ее отец, Влад Стив был лучшим другом моего отца, Сида Новака, и их давнишняя дружба отложила свой отпечаток на наши с ним отношения. То, что мои родители покинули Землю, когда я был еще маленьким ребенком, и с тех пор работали на Терре, давало право Владу Стиву относиться ко мне, как к собственному сыну. Он всегда опекал меня и как мог, заботился обо мне, но это никоим образом не отражалось на наших профессиональных отношениях. Здесь он был требователен и строг ко мне, как ни к кому другому. Я очень часто бывал у них дома, в уютном небольшом коттедже на южной окраине Города, и столь же часто видел там Юли, которая всегда стремилась больше времени проводить со своим отцом.
