Сергей Синякин - Звери у двери
Белый вдруг сказал с резкой досадой:
- Ты, Володька, вообще полутонов не знаешь. Либо они, либо мы. Но я согласен с ребятами. Нельзя же жить, как на Диком Западе, - чуть что, из кольтов палить! Ну что мы за тридцать лет о пиявках узнали? Да ничего мы о них не узнали, кроме того, что внутреннее строение трупов изучили и выяснили, за счет чего они летают и каким образом пищу переваривают! А ведь это чужая жизнь, Вовка! Понимаешь, чужая! Быстро мы к необычному привыкаем. И решения принимаем удивительные. Раз ты травоядный безопасный, вроде мимикродона, значит, живи, а если ты хищник и нас начинаешь за мимикродонов принимать, то - извини, нет тебе места рядом с человеком, опасен ты, братец, для человеческого общества.
Сергей махнул рукой и повернулся к Рыбкину:
- Еще кофе будешь, Феликс?
Рыбкин посмотрел на часы.
- Мне уже пора, - тихо сказал он и выжидательно посмотрел на Сергея. Пеньков и Матти деликатно отвели взгляды.
- Да выходила она на связь, выходила, - сжалившись, сказал Белый. - Через две недели с "Джорджем Вашингтоном" прилетает. Тебе привет передавала.
- Слушай, Феликс, - спросил грубый Пеньков. - А чего ты ей замуж выйти не предложишь? Хорошая девчонка, симпатичная и вообще...
Рыбкин густо покраснел, и стыдливый румянец проступил даже через загар. На некоторое время все его лицо стало однотонным, даже светлые пятна от очков и кислородной маски исчезли.
- Ты куда-то собирался? - спросил Пенькова Матти. - Ну и иди.
- И пойду, - сказал Пеньков. - Просто мне за них обидно, Матти, ходят вокруг, как журавль с цаплей.
- Иди, иди, - погнал его Матти. - Карабин не забудь, сваха!
Феликс поднялся. Был он невысок, но сложен удивительно пропорционально. Комбинезон плотно облегал его фигуру.
- Спасибо за кофе, - поблагодарил он Сергея. - У вас запасных батарей для комбинезона не будет? Что-то я сегодня не рассчитал.
- Сейчас принесу, - сказал Белый.
Когда он вернулся с батареями, Феликс Рыбкин уже был в очках. Кислородная маска болталась под подбородком, меховой капюшон комбинезона туго облегал лицо.
- Спасибо, - все так же негромко поблагодарил следопыт.
Белый помялся немного, протянул Рыбкину руку и, смущенно отводя взгляд в сторону, сказал:
- Ты знаешь, Феликс, а я с Пеньковым согласен. Он у нас, конечно, невоспитанный и грубый, но в данном случае... Ты бы поговорил с Наташей, она ведь тебя любит, думаешь, нам не видно?
Рыбкин улыбнулся, показывая мелкие ровные зубы.
- Спасибо, - в третий раз поблагодарил он. - Вы - настоящие друзья, ребята!
За пределами обсерватории стоял мороз, который сразу же взялся за нос и лоб следопыта. Небо было совсем черным, и в угольной пустоте над горизонтом туманно светилось пятнышко Юпитера, а чуть ниже планеты серебрился, подобно Млечному Пути, пояс астероидов. В мешанине звезд угадывались привычные созвездия, только звезды сияли куда ярче, чем на Земле, .от которой к Марсу уже шел планетолет "Джордж Вашингтон". Рыбкин вспомнил свой разговор с ребятами и едва не засмеялся от внезапно нахлынувших чувств. Он обернулся.
Прожектора у тамбура горели по-прежнему, высвещая плечистую фигуру Пенькова. Пеньков смотрел вслед следопыту; увидев, что Феликс обернулся, Пеньков поднял в прощальном жесте руку. Рыбкин ответно помахал ему и шагнул по жесткому подмерзшему песку, скрипящему под ногами, как снег в морозный день на Земле.
Глава 3
Мимикродона, несмотря на его жесткую шкуру, убить легко. Если знать, куда стрелять. Рыбкину было жалко убивать ящера, но это было необходимо. Убитого ящера он погрузил на мотонарты и вскоре уже прибыл на место. Было еще довольно рано, но оно и к лучшему, требовалось еще кое-что сделать до появления пиявки. Почему-то Рыбкин верил, что пиявка обязательно появится.
Выгрузив мимикродона и свой карабин на песок, следопыт отправил нарты обратно и огляделся. Вдали сверкал купол обсерватории, около которого двигались маленькие черные фигурки. Солнце висело на западе маленьким желтым и холодным кружком, и в небе молочными привидениями высвечивались серпы Деймоса и Фобоса - был как раз тот период, когда в небе одновременно видны обе марсианских луны.
На юге у горизонта вздымалось ржавое облако - то ли там бушевал самум, то ли шел на большой скорости тяжелый краулер - с такого расстояния разобрать было трудно.
Чуть левее облака высвечивалась плоская солончаковая равнина. В лучах закатного солнца горели большие белые пятна соли. Обычно вокруг этих пятен лежит множество кактусов, названных так за их колючки. Хотя какие это кактусы - без корней, без листьев, без стволов. Скорее эти растения более походили на перекати-поле, тем более что и принцип движения у них был похожим - кактус мог лежать без движения неделями, засасывая и сжимая в себе разреженный марсианский воздух, а в период созревания спор начинал реактивными скачками передвигаться в поисках почвы, которая могла бы эти споры принять. Говорят, на плантациях их хватает, лезут сорняками, даже порой полимерные купола пробивают, потому что в земном черноземе прорастают все споры. И непонятно, что именно их гонит к плантациям, каким образом они обнаруживают, что почва плантаций более всего подходит для них? Феликс разговаривал с астроботаниками, но те только недоуменно разводили руками, и ответ был в том духе, что, мол, есть много, друг Горацио, на свете...
А вообще в словах старшего следопыта Опансенко имелся свой резон. Люди на Марсе обитают уже тридцать лет, но за эти тридцать лет мы изучили лишь кусочек этой планеты площадью около тысячи квадратных километров. Да и то, можно сказать, условно. А вся планета, ее недра и полюса, ее подземные океаны - все это остается для нас загадочным. Правда, надо сказать, что людям повезло: именно в обжитом районе благодаря пиявкам обнаружили город Чужих. Город был необитаем, за три года астроархеологи и следопыты прошли всего два подземных этажа этого города и обнаружили лишь стены из материала, который назвали янтарином, да две маленькие семигранные гайки из непонятного сплава, которого и существовать не должно было. И никаких следов техники, никаких следов обитания разумных существ - ничего, позволившего бы сделать вывод о внешнем виде этих существ, их социуме, техническом развитии и взаимоотношениях с миром. Только две гайки, наличие которых позволяло сделать вывод, что неизвестная цивилизация, как и человечество, шла по технологическому пути совершенствования созданной ими машинерии. Теперь две большие группы следопытов исследовали планету в поисках иных городов, но найти их на Марсе ничуть не легче, чем на Земле.
Барханы медленно темнели. Солнце почти касалось своим краем горизонта, белые искры солончаков гасли, а с востока уже накатывалась угольно-фиолетовая тьма, усеянная звездами. Рыбкин посмотрел на бледные серпы марсианских спутников. Да, Опанасенко был прав, человечеству действительно повезло отхватили сразу два чужих искусственных спутника, два астероида, насквозь пронизанных пустотами ходов.
