Сергей Абрамов - Ведьмин столб
Стон вытряхнул из валявшихся рядом брюк горсть принесённых алмазов и задумался. Самые мелкие из них не меньше десяти каратов, а крупные потянут на сто и больше. Таким на земле дают собственные имена-настолько они знамениты во всём мире, почитающем драгоценности. Их в Леймонте, пожалуй, и не продашь — придётся подождать более крупных деловых связей и более солидного положения в финансовых кругах. Но всё остальное надо продать в Леймонте: в большом промышленном городе его с потрохами сожрут, останешься с брюхом, перерезанным автоматной очередью. Здесь же у него есть Мартене и Звездич, которые во всём помогут и всё оборудуют, только обоих придётся взять в дело. Звездич возьмёт много, но от пяти-шести миллионов, которые рассыпаны сейчас по столу, останется далеко не малая толика, так что можно рискнуть и на десять процентов. Мартене обойдётся дешевле — он жулик мелкотравчатый, но в мелкотравчатом мире связей у него предостаточно. Именно через него он и найдёт гранильщика, который будет молчать и сделает всё в лучшем виде.
Найти Мартенса было не легко. Стон объехал почти все бары и залы игральных автоматов, пока не наткнулся на него в одной полубильярдной-полубаре за стойкой с горючим. Мартенс был уже в подпитии, но соображал и запоминал всё.
— Привет в Леймонте, — выдохнул Мартенс. — Поседел здорово. Или уже прошли золотые деньки?
— Их и не было, — сказал Стон. — А сейчас начинаются. Потому и приехал.
— Зря приехал. Профессионалов карточной игры здесь больше, чем бакалавров наук. На чистую рубаху не заработаешь.
— Карточная игра меня не интересует. Есть дело повыгоднее.
— А мне это ни к чему. Я у Джакомо Спинелли работаю.
— Телохранителем?
— Не, стрелять не люблю, да и настоящей меткости нет. Так себе, разные поручения.
— Комиссионные?
— Бывают и комиссионные.
— Говорят, Джакомо камешками интересуется?
— А ты уже знаешь, что говорят?
— Знаю, если приехал. Товар подыскиваешь?
— Тут люди покрупнее меня работают. Вот ювелира подходящего подыскать могу.
— А гранильщика?
— Есть товар? — заинтересовался Мартенс.
Стон подумал о пределе откровенности с Мартенсом и решил не открывать карт.
— Необходима личная встреча с мастером, который умеет держать язык за зубами.
— А что получу я? — спросил Мартенс.
— Если гранильщик не болтун и если он выполнит работу за несколько дней, получишь, скажем, тысячу.
Мартенс задумался.
— Подходящая цифра, спорить не о чём, — сказал он. — Сколько времени даёшь на розыск и когда должна состояться встреча?
— Когда открывается этот бар? — спросил Стон.
— В полдень.
— Так вот в полдень через два дня. Интересы Джакомо Спинелли здесь не затрагиваются, так что можешь ему не докладывать. И учти: если со мной что-нибудь случится, ты просто исчезнешь, как люди у «ведьмина столба».
— Ты же меня знаешь, Стон.
— Потому и пришёл к тебе. А теперь прощай, у меня ещё один нужный визит.
— К Звездичу?
— Ты слишком догадлив, Мартенс, — сказал Стон, — а догадливые люди долго не живут. Значит, через два дня в полдень. Пока.
К Звездичу Стон поехал вечером, захватив с собой несколько мелких и крупных камешков их можно было показать ему и без огранки. Звездич человек опытный, сразу определит, что это не фальшивки. Остальные камни для безопасности Стон поместил в специально заказанном сейфе Центрального банка в Леймонте, открывавшемся только ему одному известным шифром.
Для визита к Звездичу Стон приоделся и причесал красящей щёткой волосы — ведь он был у него только позавчера, и внимательный глаз приятеля и соучастника многих стоновских авантюр сразу же заметил бы происшедшие изменения. Пришлось бы врать, объясняя необъяснимое.
Звездич принял его в пижаме и туфлях. Он был лыс, жирен и, должно быть, плохо спал ночью.
— Ну как, присмотрелся? — спросил он.
— Не только. Уже решил.
— Что именно?
— Есть предложение.
— Мелкие дела меня больше не интересуют, — сказал Звездич, открывая бутылку рома.
— Дело не мелкое.
— Смотря по чьей мерке.
— Даже по твоей.
— На тысячи или десятки тысяч?
— Бери выше.
— На сотни? — спросил Звездич уже удивлённо.
— Ещё выше. На миллионы.
— Ограбление банка или фиктивные акции? — ухмыльнулся Звездич. — Для таких авантюр я уже стар, дружище, да и тебе не советую.
Стон помолчал, как бы решая, рассказывать всё или нет. Потом сказал:
— Пока ты прихлёбывал на кухне у Спинелли, я не дремал в кресле-качалке. Я был в Южной Африке у Людевиц на алмазной зоне побережья.
— Кому врёшь? Я же знаю, что зона запретна и туристов туда не пускают.
— Я был не как турист. А что я вывез, смотри.
Он вынул из кармана бумажный конвертик и высыпал на стол его содержимое-десятка полтора алмазов чистейшей воды, прозрачных и не окрашенных посторонними примесями. Даже без огранки они стоили бы немало, причём самый мелкий весил не меньше десяти каратов.
— Возьми лупу. Посмотри на свет. Я фальшивками не торгую, — сказал Стон.
Побледневший от волнения Звездич трясущимися руками взял один из камней и поднёс к глазам. В такой позе он простоял не менее двух минут.
— Настоящие, — сказал он. — Даже ювелирной экспертизы не нужно. Это всё?
— Нет, только четверть вывезенного и спрятанного в сейфе. После огранки это будут бриллианты, достойные королей. Хотя короли урана и нефти и не носят корон, но драгоценные камни любят и ценят.
— У тебя уже есть гранильщик?
— Нашёл одного через Мартенса.
— Сколько дал? Я имею в виду Мартенса.
— Тысячу.
— Можно было дать и дешевле. Найти гранильщика много легче, чем покупателя. Особенно здесь, в Леймонте.
— Потому я и пришёл к тебе.
— А сколько получу я?
— Десять процентов. Рассчитывай на миллион. Думаю, не меньше.
Звездич задумался. Сделка была стоящей, самой крупной в его жизни. Миллиона три даст Спинелли, миллионов пять банкир Плучек, остальные выложат воротилы помельче.
— Все камни такие?
— Есть и крупнее. Экспертизу давай любую. Я знаю, что экспертиза понадобится: миллионы так просто не отдают. Только без болтовни. Бриллианты не краденые: я сам нашёл россыпи. А россыпи старательские — никто преследовать не будет.
— Придётся всё же продешевить, — вздохнул Звездич. — Источник товара неясен. А разъяснять не желательно. Мои условия миллион, а тебе, я думаю, ещё шесть-семь останется. В самом худшем случае. А может, и больше.
Стон не спорил: Звездич не болтун и ситуацию знает, а шесть-семь миллионов — это уже конец скитаниям, авантюрам, афёрам и мелкому жульничеству…
