Джордж Байрам - Чудо-лошадь
— Это в первой скачке.
— В первой! Уж не собираешься ли ты заявить его на две скачки подряд?
— Собираюсь, и вторая будет его последней. Я больше никогда не буду просить тебя об этом.
— Ты бы постыдился вообще просить меня скакать с таким весом.
Тут до него дошло, что я сказал.
— Последняя скачка? Откуда ты знаешь, что это будет его последняя скачка?
— Я забыл тебе сказать, что разговаривал с Карвейлерсом.
— Так, с Карвейлерсом разговаривал. Ну и что?
— Бен! — умоляюще сказал я. — Поверь мне. Посмотрим, что Орлик сможет сделать под ста семьюдесятью.
— Ладно уж, — проворчал Бен. — Но я не собираюсь его подгонять.
— Подгонять! — фыркнул я. — Ты пока что и удержать-то его ни разу не сумел.
Когда Рыжий Орлик легко пошел под этим весом, Бен удивился, а я нет. Бен с неделю объезжал его кентером,[4] пока набрался храбрости послать в резвую. Орлик по-прежнему бил все рекорды, кроме своего собственного. И чувствовал себя отлично.
Когда мы заявили его на вторую скачку, все, кроме пятерых владельцев, забрали свои заявки обратно. Эти пятеро знали, что у них лучшие скакуны сезона, если не считать нашего жеребца. Они думали, что если Орлик после скачки на побитие своего рекорда и перелета в тысячу миль пойдет под весом в сто семьдесят фунтов, с ним еще можно будет честно потягаться.
На первом ипподроме Орлик скакал один, без веса, перед битком набитыми трибунами. Публика вскакивала с мест и орала от восторга, когда рыжий вихрь несся по дорожке наперегонки со стрелкой громадного секундомера, установленного в середине поля вместо табло тотализатора. Бен боялся за исход следующей скачки и поэтому дал ему улучшить предыдущий рекорд всего на одну секунду. Но этого было достаточно. Публика безумствовала. А я был во всеоружии перед последним сражением.
Вторая скачка пришлась на ясный, солнечный день. Дорожка была отменная. Места на трибунах все распроданы, даже в середине поля стояла толпа. Ложи прессы были битком набиты репортерами, которые горели нетерпением сообщить миру, на что способна чудо-лошадь. Публика на этот раз поставила на Орлика все, до последнего доллара. Да, теперь это стало уже достоянием истории. Рыжий Орлик под весом в сто семьдесят фунтов опередил самую быструю лошадь на пять корпусов. Толпа снесла все загородки перед трибунами, пробиваясь поглазеть на Орлика. Ипподром потерял целое состояние, и у трех совладельцев были сердечные приступы.
Остальные созвали совещание и стали умолять, чтобы мы сняли нашу лошадь со скачек.
— Джентльмены, — сказал я. — Мы вносим свое предложение. Вы вчера заметили, что сборы на выступлении Орлика были самые большие в истории ипподрома. Понимаете? Люди готовы платить за то, чтобы посмотреть, как Орлик скачет наперегонки с временем. Если вы гарантируете нам по два выступления в сезон на каждом из крупных ипподромов и шестьдесят процентов сбора, мы согласны никогда не заявлять Орлика в остальных скачках.
Это было настолько логичное решение, что они даже удивились, как оно им самим не пришло в голову. Наше дело выгорело. Владельцы остальных лошадей могли надеяться, что к концу скачек их питомцы по крайней мере будут где-то на финишной прямой. Владельцы ипподромов радовались, и не только потому, что публика снова могла играть на тотализаторе, но и потому, что им текли денежки с каждого выступления Орлика — по сорок процентов сбора. Мы тоже радовались, потому что нам перепадало еще больше. И в течение трех сезонов везде царила тишь да гладь. А вот за будущий год я не ручаюсь.
Я совсем позабыл рассказать вам о нашем соглашении с Карвейлерсом. Мы с ним тогда обсудили малоизвестные данные о мутантах, а именно, что они передают свои новые признаки потомству. У Карвейлерса на коннозаводческой ферме пятьдесят кобыл, а Рыжий Орлик в заводской работе оправдал себя на сто процентов, так что в следующем сезоне пятьдесят лошадок, похожих на него как две капли воды, выйдут на скаковые дорожки. Хотите верьте, хотите нет, только скачут они точно так же, как их отец, и нам с Беном принадлежит по пятьдесят процентов с каждого из них. Бена немного беспокоит совесть, но ведь я специально оговорил, что мы не будем заявлять в скачках только самого Орлика.
Перевела с английского М. Ковалева
Примечания
1
Словари Уэбстера названы по имени американского лексикографа Н.Уэбстера (1758–1843), издавшего в Нью-Йорке «Американский словарь английского языка». Словари дают произношение и этимологию слов; выпускаются различные их варианты по объему и специализации.
2
Ганаши (франц.) — углы нижней челюсти лошади.
3
Паддок (англ.) — выгон, загон, а также лужок (выгородка) у ипподрома.
4
Кентер (англ.) — легкий галоп.
