Роберт Силверберг - Прочь сомнения
- Сэр, я не понимаю...
- Не пытайтесь понять. Просто послушайте. Я записал нашу беседу на пленку. Сохраните ее и проиграйте мне, когда я вернусь.
И, оставив в кабинете растерянного Лоуэлла, Уортон направился к реактивным саням.
Смитсон, который возил Брекенриджа, снова сидел за рулем.
Они ехали в молчании, только двигатели шумели, быстро и проворно гоня сани по плоским равнинам. Пока они ехали, солнце поднималось все выше. Уортон поймал себя на том, что жаждет погрузиться в безмятежный Глубокий Сон. "Но, - подумал он, - на это пришлось бы потратить еще несколько часов. А вопрос должен быть так или иначе решен за эти несколько часов. Если только у Лоуэлла хватит духу не подчиниться Уортону, в случае, если и полковник вернется переменившимся. Полковник улыбнулся. Он был уверен, что вернется обратно, вполне владея своими чувствами".
Было девять утра, когда они добрались до плато, где Халивану разбили лагерь. Уортон увидел палатки, окружавшие гладкий, непривычного вида космический корабль. С полдюжины Халивану занимались установкой аппаратуры. То были высокие тонкие существа с грубо очищенной глянцевитой серо-зеленой кожей. Как только подъехали сани, один из них покинул остальных и приблизился к Уортону.
- Вы, Земляне, должно быть, любители наносить визиты, - сказал инопланетянин на своем диалекте. - По моим подсчетам, вы уже третий.
- И последний, - сказал Уортон. Несмотря на все свои усилия, он почувствовал неприятный холодок. От Халивану исходил болезненно-сладостный запах. Уортон посмотрел ему в лицо, запрокинув голову: тот был почти семи футов росту.
- Что вам поручено передать? - спросил Халивану. И в тот же самый момент Уортон почувствовал, что словно перышко прошлось у него по затылку.
- Я? Что вы делаете? - он обхватил руками затылок, но перышко все щекотало и щекотало... А затем паника прекратилась.
- Итак? - спросил пришелец. Уортон улыбнулся.
- Я - командующий Землян. Я пришел, чтобы... чтобы сказать вам: все в порядке. И вы можете здесь оставаться, пока не закончите работу.
- Благодарю вас, - серьезно ответил Халивану. Он улыбнулся, обнажив черные десны, и Уортон. тоже ответил улыбкой. - И это все?
- Да, это все, - сказал Уортон. Он посмотрел на Смитсона. - Нам больше ничего не было нужно им сказать, не так ли, Смитсон?
Смитсон пожал плечами.
- Думаю, что так, сэр.
- Хорошо. В таком случае, мы можем спокойно возвращаться.
Лоуэлл приветствовал полковника, как только реактивные сани, громыхая, въехали в центр поселка.
- Все прошло хорошо, сэр?
- Прекрасно, - ответил Уортон. - Бэйли уже приготовил мой резервуар для Глубокого Сна? О, Господи, я могу позволить себе немного отдохнуть. Много дней я не чувствовал себя таким усталым.
- Значит, улетают?
- Улетают? - Уортон нахмурился. - С чего бы это им улетать? Они еще только начали свою работу.
- Но, полковник...
- Да? Что такое? - раздраженно огрызнулся Уортон.
- Вы оставили приказ. Вы сказали, что когда истекут четыре часа, мы должны открыть огонь по Халивану, если они все еще будут здесь.
Уортон нахмурился и зашагал прочь.
- Здесь наверняка ошибка, Лоуэлл. Приказ отменяется. Бэйли! Бэйли! Подготовьте резервуар.
Лоуэлл обежал полковника и опять встал перед ним.
- Извините сэр, вы велели мне придерживаться первоначального плана даже вопреки вашему прямому приказу.
- Чушь собачья!
- У вас в кабинете лежит пленка с записью...
- И пусть себе лежит. У Халивану есть разрешение здесь оставаться, и давайте не будем говорить о том, чтобы нарушать мои прямые приказы. Ладно?
На крепко сбитом лице Лоуэлла проступили пятна.
- Полковник, я понимаю, это странно звучит, но вы сами настаивали...
- И я сам отменил приказ! Я вам должен что-то еще объяснять, капитан? Пожалуйста, уйдите с дороги. Я говорю "пожалуйста", поскольку вы - офицер, но...
Лоуэлл стоял как вкопанный. Пот катился у него по лицу.
- Но лента...
- Так вы мне дадите пройти, Лоуэлл?
- Нет, сэр. Вы недвусмысленно подчеркнули, что мне не следует и слушать никаких новых приказов, отменяющих первоначальный. И, следовательно...
- Любой командир, который отдает неотменяемый приказ, должен быть не в своем уме! - рявкнул Уортон. Он подал знак двум рядовым, находившимся поблизости. - Поместите капитана Лоуэлла под строгий арест. Я многое могу спустить, но не потерплю нарушения субординации.
Лоуэлла, все еще протестующего, увели. Уортон прошел в свой кабинет. Кассета была вставлена в магнитофон. Задумчиво нахмурившись, он нажал кнопку "Прослушивание" и стал слушать.
- ...я намерен дать Халивану четыре часа, чтобы убраться с планеты. Как только четыре часа истекут, вы должны обстрелять их из тяжелых орудий, даже если я вам прикажу этого не делать, поняли? Действуйте вопреки моему прямому приказу...
Кустистые брови Уортона вопросительно поднялись. Вне сомнений, то был его собственный голос. Но почему он вдруг что-то такое сказал? У Халивану есть все права здесь находиться. Ну как же, прямо здесь, у него на столе, лежал циркуляр с Земли, разрешающий им остаться здесь на некоторое время и проделать наблюдения за светилом. Да вот же она, бумага...
Он пошарил в кипе документов, но так ее и не нашел. Пожал плечами. Вероятно, он ее куда-то не туда сунул. Но он знал, что она где-то здесь. В конце концов, он видел ее собственными глазами.
Как же тогда быть с лентой? Полковник Уортон покачал головой и решил, что он, должно быть, стареет, если он когда-либо отдавал Лоуэллу туманные приказы, вроде этого. Где-то в глубине его мозга безмолвно запротестовал какой-то голос. Но эта бессловесная жалоба так и не достигла уровня сознания. Устало зевнув, Уортон щелкнул кнопкой "Стирание" на магнитофоне, подождал, пока запись не будет полностью уничтожена, и мелким шагом направился в больницу, чтобы на 90 минут погрузиться в Глубокий Сон.
