Эдгар Берроуз - Лана из Гатола
– Я буду считать за честь разделить свою судьбу с судьбой Джона Картера, Военачальника Барсума.
– Неплохо сказано, Ная Дан Чи! – воскликнул джэддак. – Мое восхищение тобой увеличивается тем больше, чем больше я сожалею о том, что почти наверняка завтра ты умрешь.
Ная Дан Чи поклонился:
– Благодарю, ваше величество, за участие. Память об этом скрасит мои последние часы.
Джэддак посмотрел на Ла Соя Вена и задержал на его лице свой взгляд в течение целой минуты. Я мог бы поставить десять против одного, что Хо Рая Ким собирается приговорить Ла Соя Вена к смерти. Я думаю, что Ла Соя Вен подумал о том же, так как он явно забеспокоился.
– Ла Соя Вен, – произнес джэддак, – ты проводишь этих двоих в подземную тюрьму и оставишь там на ночь. Смотри, чтобы у них была пища и все удобства, так как они мои почетные гости.
– Но подвал… ваше величество! – воскликнул Ла Соя Вен. – На моей памяти он еще никогда не использовался. Я даже не знаю, найду ли вход в подземелье!
– Да-да… – задумчиво проговорил Хо Рая Ким. – Даже если ты и найдешь вход туда, там наверняка грязно, сыро, холодно… Может быть, милосерднее убить Джона Картера и Ная Дан Чи прямо сейчас?
– Подождите, ваше величество, – сказал Ная Дан Чи. – Я знаю вход в подвальные помещения. Я бывал там. Там можно быстро навести порядок. Я не хочу, чтобы вам пришлось изменять свои решения и подвергать себя глубочайшему горю по поводу безвременной кончины Джона Картера и моей персоны. Идем, Ла Соя Вен, я укажу путь в подземелья Хорца!
V
Мне повезло, что Ная Дан Чи оказался скор на язык. Прежде чем Хо Рая Ким успел что-то возразить, мы уже покинули комнату для приемов и двинулись в подвалы Хорца. Я был рад, что убрался подальше с глаз этого ласкового глубокомысленного тирана. Кто знает, какие соображения пришли бы ему в голову.
Вход в подземелья Хорца оказался в маленьком домике без окон, расположенном возле тыльной стены цитадели. Дверь в подвалы была заперта, и насквозь проржавевшая петля зловеще завизжала, когда два дюжих воина начали открывать ее.
– Там темно, – сказал Ная Дан Чи. – Мы сломаем себе шеи без света.
Ла Соя Вен был добрым человеком. Он послал одного из воинов за факелом и, когда тот вернулся, Ная Дан Чи и я вошли в угрюмую пещеру.
– Подождите, а где ключи от двери? – крикнул Ла Соя Вен.
– Хранитель ключей известен только какому-нибудь давно умершему джэддаку, – ответил Ная Дан Чи, – а я не знаю.
– Но как мне запереть двери?
– Джэддак не говорил тебе запирать дверь. Он сказал, чтобы ты отвел нас в подвал и оставил на ночь, я прекрасно помню его слова.
Ла Соя Вен задумался, а затем нашел выход:
– Выходите, – сказал он. – Я отведу вас к джэддаку и скажу, что ключей нет. Пусть он сам решает, как быть.
– И ты знаешь, что он решит? – спросил Ная Дан Чи.
– Что?
– Он прикажет сразу убить нас. Не обрекай нас на немедленную смерть, Ла Соя Вен. Оставь часовых у дверей и прикажи убить нас, если мы попытаемся бежать.
Ла Соя Вен подумал и наконец кивнул в знак согласия:
– Превосходная мысль, – сказал он и приказал двум воинам остаться у двери, а сам, пожелав нам доброй ночи, ушел.
Я никогда не видел таких обходительных людей, как оревары. Можно было с удовольствием дать им перерезать себе горло – до того вежливо они это сделают. Однако со своими исконными врагами, зелеными людьми, они вели себя совсем иначе: никакой обходительности, вежливости – только ненависть и беспощадность.
Тем не менее подвалы Хорца вовсе не были приятным местом. Столетняя пыль покрывала лестницу. Ее ступени привели нас в узкий коридор с дверями по обеим сторонам, такой длинный, что свет факелов не достигал его конца. Я предположил, что это и есть камеры, в которых джэддаки держали своих врагов, и спросил об этом Ная Дан Чи.
– Возможно, – ответил он. – Хотя наши джэддаки не пользуются ими.
– Разве у них нет врагов?
– Конечно, есть, но они считают, что очень жестоко заточать сюда людей. Лучше убивать их сразу, как только станет ясно, что они враги.
– Тогда для чего эти подземелья?
– О, они построены миллионы лет назад, когда город только начинал строиться.
Я заглянул в одну из камер. Истлевший скелет лежал на полу. Рядом валялась железная цепь, которой человек был прикован когда-то к каменной стене. В следующей камере были три скелета, рядом с ними лежали шкатулки. Когда Ная Дан Чи приподнял крышку одной из них, он не сумел сдержать возгласа изумления и восхищения. Небольшой резной ящичек был полон драгоценностей потрясающей красоты – это были образцы древнего ювелирного искусства.
Открывшееся перед нами ослепительное зрелище тем не менее навевало печаль: ведь драгоценности украшали прекрасных женщин и отважных мужчин, о которых не сохранилось даже воспоминаний.
Мои мысли были прерваны каким-то шорохом, раздавшимся позади меня. Я обернулся – и моя рука инстинктивно потянулась к поясу, где должна была находиться рукоять меча. Готовый броситься на меня, злобно сверкая глазами, за спиной притаился самый большой ульсио, какого я когда-либо видел.
Это было многоногое, мерзкое, совершенно безволосое существо. Его глаза, маленькие и близко посаженные, полностью прятались в складках кожи; пасть усеивали острые зубы. Та тварь, которая бросилась на меня, была размером с пуму, но в несколько раз более злобной.
Завязался самый настоящий бой. Ная Дан Чи отрубил две из шести ног зверя, отсек ухо, поразил его в живот – и только после этого ульсио рухнул на пол камеры. Ная Дан Чи посмотрел на меня и улыбнулся. Он огляделся в поисках того, обо что он мог бы вытереть свой меч, с которого капала кровь. Я поднял крышку другой шкатулки.
Шкатулка была около семи футов длиной, двух с половиной шириной и двух глубиной. Это напоминало самый настоящий гроб; и в нем в самом деле лежал труп человека. Одежда его была украшена драгоценностями. Вероятно, когда-то это был красивый мужчина. И он на удивление хорошо сохранился.
– Это вы захоронили его здесь? – спросил я. Ная Дан Чи отрицательно покачал головой.
– Нет, – ответил он. – По всей видимости, он лежит здесь уже миллионы лет.
– Не может быть! – воскликнул я. – Он бы высох полностью и превратился в прах.
– Я не знаю точно, – ответил Ная Дан Чи, – древние знали много такого, чего теперь не знает никто. Существует легенда о знаменитом бальзамировщике Ли Ум Ло. Говорят, что его искусство было так совершенно, что даже умерший начинал сомневаться, что он умер. Бывали случаи, когда мертвое тело вставало во время погребальной церемонии. Этому мастеру отрубили голову за то, что умершая джэддара не поняла, что она уже мертва, и прошла прямо в спальню джэддака, где тот занимался любовью с молодой женой.
