Уаймен Гвин - Планерята
Жилища эти строились все более искусно: стены и пол ловко сплетены из прутьев, кровля плотно уложенная дранка. Снизу, по моей подсказке, домики были отлично замаскированы.
Чем дальше, тем больше я восхищался своими малышами. Я мог часами смотреть, как взрослые - и мужчины и женщины - играют с детьми или учат их летать. Мог просидеть целый день, глядя, как они строят древесный домик.
И однажды жена спросила:
- Что ты делал в лесу, наш великий охотник?
- Отлично провел время. Наблюдал всяких лесных жителей.
- Вот и наша дочь тоже.
- То есть?
- У нее сейчас в гостях двое.
- Кто двое?
- А я не знаю. Ты-то самих как называешь?
Перемахивая через три ступеньки, я бросился вверх по лестнице и ворвался в комнату дочери.
Она сидела на кровати и читала книжку двум планерятам. Один широко улыбнулся мне и сказал по-английски:
- Привет, король Артур!
- Что тут происходит? - спросил я всех троих.
- Ничего, папочка. Просто мы читаем, как всегда.
- Как всегда? И давно это тянется?
- О, уже сколько недель! Когда ты первый раз пришел ко мне в гости. Пушок?
Нахальный планеренок, который назвал меня королем Артуром, улыбнулся ей и, словно бы подсчитав, повторил:
- О, уже сколько недель!
- Но ты их учишь читать!
- Ну конечно. Они очень способные и очень благодарны мне. Папа, ты ведь их не прогонишь? Мы с ними очень любим друг дружку. Правда?
Планерята усиленно закивали. Дочь опять обернулась ко мне.
- А знаешь, пап, они умеют летать! Вылетают из окна - и прямо в небо!
- Вот как? - язвительно осведомился я и холодно посмотрел на обоих планерят. - Придется поговорить с вашим вождем. Внизу я напустился на жену:
- Почему ты мне не сказала, что творится в доме? Как ты могла разрешить это знакомство и не посоветоваться со мной?
У жены стало такое лицо... уж и не знаю, когда я видел ее такой.
- Вот что, милостивый государь. Вся твоя жизнь для нас - секрет. Так с чего ты взял, что и у дочки не могут завестись свои маленькие секреты?
Она подошла ко мне совсем близко, в голубых глазах сверкали сердитые искры.
- Напрасно я тебе сказала. Я ей обещала не говорить ни одной живой душе. А тебе сказала - и вот, не угодно ли! Носишься по всему дому как бешеный только потому, что у девочки есть свой секрет.
- Хорош секрет! - заорал я. - А ты не подумала, что это может быть опасно? Эти зверюшки чувственны сверх меры и...
Я запнулся, настало ужасное молчание. Жена посмотрела на меня с язвительной, недоброй усмешкой.
- С чего это ты вдруг стал таким стражем добродетели, прямо как евнух при гареме? Они очень милые, ласковые создания и совершенно безобидные. Только не воображай, будто я не понимаю, что к чему. Ты сам же их вывел. И если у них есть какие-нибудь нечистые мысли, я уж знаю, откуда они их набрались.
Я вихрем вылетел из дому. Вскочил в джип и понесся в дубовую рощу.
Вождь наслаждался жизнью. Прислонясь спиной к стволу, он уютно расположился под дубом, в ветвях которого скрывался его домик: одна из женщин жарила для него на маленьком костре воробья. Он приветливо поздоровался со мной на языке планерят.
- Тебе известно, что сейчас двое из твоего племени сидят в комнате у моей дочери? - в сердцах выпалил я.
- Да, конечно, - спокойно ответил он. - Они к ней ходят каждый день. А разве это плохо?
- Она их учит словам людей.
- Ты говорил, некоторые люди могут стать нам врагами. Нам непременно надо понимать человеческие слова, тогда будет легче защищаться.
Он протянул руку и откуда-то из-за ствола, из потаенного уголка вытащил на свет божий... номер сан-францисской "Кроникл"! Я остолбенел.
- Мы это достаем из ящика перед твоим домом, - чуть виновато сказал он.
И разостлал газету на земле. Я увидел дату - газета была вчерашняя. Вождь сказал гордо:
- От тех двоих, которые ходят к тебе в дом, я тоже выучился человеческим словам. Я почти все здесь могу "прочитать", как говорят люди.
Я стоял и смотрел на него, разинув рот. Как теперь поправить дело, чтобы не пропала моя великолепная шутка? Покажется ли правдоподобным, что планерята, слушая и наблюдая людей, выучились человеческому языку? Или с ними подружился человек и научил их?
Да, так: хочешь не хочешь, а надо отказаться от безвестности. Моя семья обнаружила колонию планерят на нашем ранчо, и мы научили их говорить по-человечьи. Буду держаться правды. Вождь повел длинной тонкой рукой над листом газеты.
- Люди опасные. Если мы отсюда уйдем, они застрелят нас из своих ружей.
Я поспешил его успокоить;
- Этого не будет. Когда люди узнают про вас, они вас не тронут. - Я сказал это очень внушительно, однако в душе впервые усомнился: пожалуй, для планерят все это далеко не шутка.
И все-таки продолжал! - Сейчас же отошли семьи подальше друг от друга. Сам со своей семьей оставайся тут, чтоб нам не потерять связь, а другие пускай переселяются. Он покачал головой.
- Нам нельзя уйти из этих лесов. Люди нас застрелят. - Он встал, в упор глядя на меня огромными круглыми глазами ночной птицы. - Может быть, ты нам не друг. Может быть, ты нам говорил неправду. Почему ты говоришь, что нам надо уйти из безопасного места?
- Вам будет лучше. Там будет больше дичи. Он все смотрел мне прямо в глаза.
- Там будут люди. Один уже застрелил одного из нас. Мы его простили, и теперь мы с ним друзья. Но один из нас умер.
Я был ошеломлен.
- Вы подружились еще с одним человеком?! Вождь кивнул и показал в конец лощины:
- Сегодня он там, в гостях у другой семьи.
- Идем!
Порой он с разбегу поднимался в воздух и планировал, но даже несмотря на эти короткие перелеты не поспевал за мной. То крупно шагая, то переходя на рысь, я держался впереди. Я тяжело дышал - и от усталости и от тревоги; кто знает, как повернется разговор с этим незнакомцем...
За поворотом ручья, у костра, на котором готовили еду, сидел на траве мой сын, играл с крохотным крылатым детенышем и разговаривал со взрослым планеренком. Пока я подходил ближе, сын подбросил детеныша в воздух. Крылышки расправились и малыш плавно опустился на подставленные ладони.
Между тем мой мальчик говорил стоящему рядом планеренку:
- Нет, я уверен, что вы не со звезд. Чем больше думаю, тем больше уверен, что это мой отец...
- Что ты тут болтаешь? - заорал я у него за спиной. Взрослый планеренок подскочил на добрых два фута. Сын медленно повернул голову и посмотрел на меня. Потом передал детеныша планеренку и встал.
- Нечего тебе здесь околачиваться! - кипятился я. Несколькими словами сомнения он погубил весь богатый запас планерятских легенд.
Он отряхнул прилипшие к штанам травинки и выпрямился. И посмотрел на меня так, что я мигом остыл.
