Илья Новак - Другое место
Рупор заорал от боли, чувствуя, что нос вминается в череп. Багир оттолкнула его, опрокинула спиной на пол, он увидел над собой потемневшее лицо.
– Ненавижу детей! – выкрикнула Багир, занося над головой Яна кулак. – А ты никуда не уедешь! Лучше тебя убью, разобью череп, и все, лучше… – бригадир задохнулась криком, запрокинув голову, жадно припала губами к кружке. Взметнулся сноп искр. Багир, все еще с кружкой у рта, удивленно повернулась. Тележка, всосав в себя торчащий из костра конец палки, подняла ее и, разогнавшись, пнула горящим концом бригадира в висок. Зашипев, жижа вспыхнула, розовый огонь окутал кружку, сжимающую ее руку и рот Багир. Кружка покатилась по полу, женщина захрипела и упала на бок. Туго натянутая кожа щек озарилась изнутри алым светом. Багир, содрогнувшись всем телом и выгнув шею, издала громкий звук «Ым!», потом еще и еще, сглатывая, пропуская огонь по пищеводу внутрь своего тела. Тележка начала подталкивать Яна, перекатывая его по полу к стене.
Утром Рупор чувствовал себя скверно и очень боялся гнева панов, которые накажут его за смерть главного бригадира. Но Дядя, на секунду выплыв из дневного небытия, произнес, что для пана человек – как кот Шредингера, он есть, но одновременно его и нет, он всего лишь издержка, квантовое недоразумение вселенной панов, так что смерть Багир им безразлична – после чего исчез, уступив место Нецки.
Старик ушел вместе с Еленой, а Ян еще долго лежал в сумерках сарая, рассматривая тело Багир под стеной. Наконец, выйдя наружу и приблизившись к насесту, Рупор увидел Омнибоса, застывшего над большой лужей грязной темной воды. Нецки и Елена стояли поодаль, и когда Ян появился, старик махнул на него палкой, призывая к молчанию. Ян приблизился настолько, насколько позволял страх. В черных шариках медленно кружились спирали, пан чуть покачивался на изогнутых, напоминающих коряги, темно-коричневых нижних конечностях. Приглядевшись, мальчик увидел быстрое шевеление в луже – множество толстых белесых червяков сновали из стороны в сторону, опускались ко дну и всплывали к поверхности. Одна из облепленных подвижными усиками трубчатых конечностей Омнибоса опустилась в лужу. Большой белый червяк скользнул к ней по воде, обвился вокруг усика и вдруг через невидимое Яну отверстие втянулся внутрь. За ним последовал второй червяк, потом третий. Спирали завращались в глазных шариках, пан медленно отступил, опять замер. Чувствуя тошноту, Рупор растерянно посмотрел на Нецки. Тот внимательно наблюдал за Омнибосом.
Пан высветил приказ, и Елена подкатилась к нему. Омнибос, выйдя из ступора, взгромоздился на тележку.
2
Путь от поселения до города они преодолели за день. Над их головами бесконечной вереницей плыли чинке, увешанные пузырями с костяной пылью; несколько раз мимо проползали нагруженные гусеницы – но больше никого живого они не видели.
– Что-то готовится, – бормотал Нецки. – Пот и пепел, что-то готовится!
Дул ветер, влажные потоки атмосферной крупы колыхались темными полотнищами, то почти скрывая окружающее, то расходясь, показывая топкие низины, широкую дорогу, силуэты домов впереди. Город приближался – полуразрушенные небоскребы, соединяющие их висячие коридоры и мосты все явственнее проступали в тумане. Непривычный к долгой ходьбе, Рупор шатался от слабости, но брел за тележкой и Нецки.
Неожиданно посреди дня пробудился Дядя. Ян увидел, что походка старика изменилась, он расправил плечи и поднял голову. Мальчик поравнялся с ним, глядя на могучую, покрытую мелкими пупырышками спину пана, тихо попросил:
– Расскажи про другие места.
– Какие другие места? – откликнулся Дядя.
– Ты говорил, что раньше были другие места. Что это – «другое место»? Что это значит? Оно не такое, как все, что сейчас?
Дядя произнес после долгого молчания:
– Паны переделывают планету под себя. Ты понимаешь, мы живем на планете, раньше она называлась Землей. Как бы объяснить ребенку… – Он взмахнул рукой. – Весь мир, все это называется планетой. Она находится в космосе. Космос – черное пространство вверху, за небом.
– Это что – небо? – спросил Ян.
Дядя сморщился и покачал головой.
– То, что раньше было вверху. Большое, глубокое… Синее или голубое. Синее! Ты не знаешь, что это за цвет? В космосе много планет. Жители этой – люди. Паны пришли с другой планеты, стали хозяевами здесь. Я говорю «паны», хотя вообще-то речь не совсем о них. Теперь они переделывают местную среду обитания. Ты заметил, в последнее время им не хватает тележек? Тележки вымирают. Но без них панам тяжело передвигаться при нашей гравитации. Может, именно с этим связано…
Пока он говорил, они подошли к крайнему зданию. Глаза Яна расширились, когда он осознал его настоящую величину и понял, что это огромный живой барак.
– Тамберлог, – сказал Дядя и превратился в Нецки. Улюлюкая и пританцовывая, он заспешил вперед, к остановившейся Елене.
Звук, подобный тому, который иногда слышался по ночам в Бра, но более низкий и мощный, такой, что казалось, будто его издает сама земля, разнесся над окрестностями, отражаясь от стен домов, гуляя эхом под арками и сводами мостов.
Источником его было сидящее между двумя небоскребами куполообразное существо, словно шатер из кожи, накрывающий огромный медлительный организм. У него не было ушей, носа или рук, но изборожденная глубокими складками темно-коричневая поверхность напоминала безглазое лицо – словно циклопический лик самого города, обращенный навстречу всем, кто приходил по дороге. Конечности Тамберлогу заменяли бессчетные гибкие трубы, в разные стороны тянувшиеся от его основания.
Опять прозвучал утробный вой, будто сопровождающий спазм километровых кишок, извергавших сотни кубометров нутряных газов. Над конической вершиной задрожало горячее марево, от Тамберлога разошелся жар, и трубы напряглись, приподнимаясь над землей.
Стены домов покрывал зеленоватый налет. Поначалу мягкий, со временем он превращался в панцирь, в твердую глянцевую поверхность такого густо-изумрудного ядовитого цвета, что при долгом взгляде на него начинали болеть глаза.
Дяди сейчас не было, а Нецки отказывался отвечать на вопросы о Тамберлоге, и Ян уныло плелся позади всех, разглядывая чинке, что бесшумно проплывали в вышине между стенами зданий. Было ни тепло, ни холодно, равномерно разлитый над землей грязный свет не давал теней; звуки, эхом отражаясь от стен, растворялись в нем и медленно гасли в отдалении.
Вскоре Ян увидел прилепившегося под крышей небоскреба пана. Гораздо крупнее тех, что жили в Бра, – тело большим темным пятном выделялось на фоне стены. Дальше виднелся второй, потом еще один, еще и еще… Паны висели, непонятно как удерживаясь на стенах, медленно переползали с места на место или «ночевали», образуя целые гроздья там, где в проломах виднелись трубы, бывшие когда-то водопроводом.
