Роберт Шекли - «Если», 1992 № 04
Путь назад был отрезан. Стремительно приняв решение, он отодвинул крышку канализационного люка и нырнул вниз. И сделал это вовремя: через долю секунды над ним раздался скрежет металла и грохот столкнувшихся автомобилей.
Стив продолжал двигаться вперед по канализационным трубам. Сеть сообщающихся туннелей была густо заселена, но все же здесь было гораздо безопаснее, чем наверху. Лишь однажды возле отстойного колодца на него напал какой-то тип. Закаленный в борьбе с опасностями, Бакстер быстро разделался с наглецом и завладел его каноэ — необходимой вещью в туннелях нижнего уровня. Гребя веслом, он проплыл под 42-й улицей и 8-й авеню, прежде чем течение вынесло его на поверхность.
Теперь долгожданная цель была совсем рядом. Оставался всего один квартал. Один квартал, и он попадет в Земельную контору на Таймс-Сквер.
Но тут он наткнулся на непреодолимое препятствие, которое перечеркнуло все его мечты.
9
Посреди 42-й улицы, уходящей в бесконечность на север и на юг, стояла стена. Это было циклопическое сооружение, только что возведенное нью-Йоркскими архитекторами в их обычном стиле. Как узнал Бакстер, стена являла собой одну сторону нового гигантского многоквартирного дома для семей со средним достатком.
Во время строительства все движение на Таймс-Схвер направлялось в объезд через тоннель Куинз-Баттери и развязку на 37-й улице.
Стив сообразил, что на эту дорогу ему понадобится не менее трех недель, не говоря уже о том, что ему придется пробираться через неисследованный район Гармет. Стив понял, что выбыл из Гонок.
Смелость, мужество и настойчивость оставили его, и не будь он верующим человеком, то мог бы решиться на самоубийство. Он мрачно включил свой маленький транзистор и стал слушать последние сводки.
Четыре конкурсанта уже достигли Земельной конторы. Пятеро других находились в нескольких сотнях ярдов от нее. В довершение всех его бед Стив услышал, что, получив помилование от губернатора, Фрейхоф Сент Джон снова возобновил гонку и теперь приближается к Таймс-Сквер с восточной стороны.
В этот тяжелейший для него момент он почувствовал, как на его плечо легла рука.
Обернувшись, Бакстер увидел перед собой Флейм. Хотя отважная девушка поклялась больше не иметь с ним ничего общего, сердце ее не выдержало. Этот спокойный, уравновешенный человек значил для нее больше, чем гордость, возможно, даже больше, чем сама жизнь.
Что делать со стеной? О, это не проблема для дочери короля гангстеров. Если стену нельзя обойти, если под нее нельзя подлезть, надо через нее перебраться. Для этой цели Флейм взяла веревки, альпенштоки, топорики, болты с крючками и кольцами — короче, полное снаряжение альпинистов. Она была непоколебимо уверена, что Бакстер должен использовать свой последний шанс для достижения цели, и Флейм О'Рурк Стейнмец должна идти с ним вместе, что бы он там ни говорил.
Бок о бок они карабкались по бескрайней глади здания. Сотни опасностей подстерегали их — птицы, самолеты, снайперы, психи. В этом непредсказуемом городе можно было ожидать чего угодно. Далеко внизу стоял старый Пабло Стейнмец с лицом, похожим на потрескавшийся гранит.
Преодолев все опасности, они залезли наверх и стали спускаться с обратной стороны.
И тут Флейм сорвалась!
Охваченный ужасом, Бакстер смотрел, как стройная фигурка девушки летела навстречу своей роковой гибели. Она умерла, упав на торчащую автомобильную антенну. Быстро спустившись, Бакстер встал возле нее на колени, обезумев от горя.
Сильные руки подняли Бакстера. Непонимающим взглядом он смотрел на сочувственное лицо федерального чиновника из Земельной конторы.
Ему было трудно поверить, что он закончил Гонку. С полным равнодушием он услышал, как наглость и высокомерие Сент Джона привели к беспорядкам в Бирманском квартале на 42-й улице и как Сент Джону пришлось искать спасения в лабиринтах развалин Публичной библиотеки, откуда он никак не мог выбраться.
Но Стив Бакстер не имел привычки радоваться чужому несчастью. Самое главное — это то, что он выиграл Гонку и вовремя добрался до Земельной конторы, чтобы получить в качестве приза последний оставшийся акр земли.
И все это ценой жизни молодой гангстерши.
10
Время залечивает раны, и через несколько недель Стив Бакстер уже не вспоминал о трагических событиях Гонки. Правительственный самолет доставил его вместе с семьей в городок Корморан в горах Сьера-Невада. Из Корморана вертолет доставил их к месту нового жительства. Там семью встретил чиновник Земельной конторы, который показал Бакстерам их собственность.
Земля, обнесенная изгородью, размещалась на почти вертикальном склоне горы. Вокруг, насколько хватало глаз, тянулись такие же огороженные участки площадью в один акр. Недавно здесь добывали ископаемые, и огромные борозды тянулись, словно шрамы, по пыльной желтоватой земле. Здесь не росло ни деревца, ни травинки. Правда, как и было обещано, дом стоял — хибара, от которой вряд ли что останется после первой же грозы.
Несколько минут Бакстеры рассматривали свою собственность. Затем Адель сказала:
— О, Стив!
— Я знаю, — ответил Стив.
— Это наша земля, — сказала Адель.
Стив кивнул.
— Она не слишком… привлекательная, — неуверенно сказал он.
— Привлекательная? Какая разница? — заявила Адель. — Она наша, Стив, и ее тут целый акр! Мы сможем что-нибудь выращивать.
— Ну, может, не сразу…
— Знаю, знаю. Но мы приведем ее в порядок, что-нибудь посеем и соберем урожай. Мы будем здесь жить, правда, Стив?
Стив молчал, глядя на землю, порученную столь дорогой ценой. Его дети — Томми и белокурая Амелия — играли с комками глины. Прочистив горло, федеральный чиновник сказал:
— Вы, разумеется, можете изменить свое решение.
— Что? — спросил Стив?
— Вы можете отказаться от земли и вернуться в свою городскую квартиру. Я хочу сказать, что некоторым здесь… не очень нравится.
— О, нет, Стив! — простонала жена.
— Нет, папа, нет! — заплакали дети.
— Вернуться обратно? — сказал Стив. — Я не собираюсь возвращаться обратно. Я просто смотрю на землю, мистер. За всю свою жизнь я не видел сразу столько земли в одном месте.
— Понятно, — мягко ответил чиновник. — Я тут уже двадцать лет, а все никак не могу на нее насмотреться.
Стив и Адель взглянули друг на друга. Взявшись за руки, они вошли в хибару. В клубах лос-анжелесского смога садилось солнце. Трудно представить себе более счастливый конец для второй половины двадцать первого столетия.
