Мария Симонова - Третья стихия
— Михаил, — официально представился Михаил Летин, протягивая девушке руку, уже не как случайный ухажер, а как бы на правах начальника санитарной бригады. Она, по-джокондовски улыбнувшись, вложила легкие пальчики в его ладонь и не торопилась их оттуда отдергивать. Далее нить беседы пошла ткаться сама собой, не требуя ни малейшего вмешательства мыслительного процесса.
Покинутый блондин уже привел свою атлетическую персону в относительный порядок, и под его ненавидящими взглядами Михаил узнал, куда и зачем Наташа едет (оказалось — просто путешествует по матушке-Земле без определенного маршрута), какие красоты она уже успела повидать («везде одно и то же, но лучше там, где есть море»), и наконец, решающий вопрос — какие у нас сегодня планы на вечер. Она, как выяснилось, «еще не решила».
Михаил тоже имел весьма смутное представление о том, что ему готовит грядущий вечер, но выйти за рамки ритуальной кадрили уже не имелось никакой возможности, да и грех было не закинуть удочку на такую легкую добычу. Вообще-то по большому счету Михаил не любил легкой добычи, хоть и был на нее падок: как говаривал его дед Панас — что легко достается, то и выбросить не жаль. Но Михаилу всегда было жаль, потому что он вкладывал в свои отношения с женщинами, сколь бы короткими они ни были, какую-то сокровенную частичку души — он просто не мог иначе, сколько ни старался, — и каждый раз при очередном расставании ему казалось, что выбрасывают его самого, как легкую и наскучившую добычу. Одним словом — не повезло Михаилу Летину родиться в эпоху всеобщей раскрепощенности неисправимым романтиком. Он и сам воспринимал собственный романтизм на общем легкомысленном фоне как вид психического изъяна и тщательно скрывал его под показными личинами развязности и цинизма.
Но, как бы там ни было и что бы ни ждало Михаила с новой знакомой в конце пути — просто расставание или то же расставание, но после короткого сожительства, оставшуюся часть пути они скоротали в приятной беседе под уничтожающими взглядами блондина, с одной стороны, и сердитое ворчание охотника, с другой. Когда дилижанс свернул с большой дороги на шоссе, ведущее к предгорному поселку, раненый начал опасно крениться и в конце концов опять рухнул, но поднимать его и вновь усаживать никто на сей раз не поспешил — всех куда больше занимали личные проблемы.
* * *Поселок в предгорьях Сто Тринадцатого горного массива был дьявольски живописным местом: сюда свозили в свое время с урюпинского космодрома пришедшую в негодность космическую технику. Вскоре обнаружилось, что старые корабли отлично подходят на роль жилищ, люди стали заселять корабельное кладбище, стягиваясь сюда со всей округи, как на курорт, а многие — по большей части старые космолетчики — в конце концов здесь и обосновались. Со временем бывшая свалка приобрела статус поселка с наличием всего, что полагается: возвышалась мощным языческим храмом над остроносыми жилыми «коттеджами» громада бывшего грузового транспортника, а ныне — здания правления, имелся милицейский участок — ребристая цилиндрическая башня, бывший патрульный крейсер, внушавший своим грозным видом трепет не только юным, но и тертым жизнью коленкам; наличествовал в поселке и «развлекательный комплекс» — бывший правительственный лайнер типа «люкс» с барами, ресторанами, сауной, игровыми заведениями и прочими увеселительными службами.
Отель «Горный орел» находился немного в стороне от поселка и, в отличие от других местных заведений, был основан не на отбросах космической экспансии: он прилепился к одному из горных склонов, поднимаясь ввысь по скале тремя живописными террасами.
По пути через «Звездный городок» имелась остановка перед увеселительным центром. Здесь дилижанс покинули два угрюмых пассажира: гордый в своем одиночестве блондин и недовольный — видимо, по жизни — охотник. Народу в дилижансе после остановки не прибавилось — да и кто бы теперь в него добровольно погрузился, кроме разве что навозных мух. Так что до отеля Михаил доехал в компании одной Натальи: отважного бежевого господина, безмятежно почившего на полу, за компанию можно было уже не считать.
При выезде на небольшую гранитную площадь перед отелем Михаил бросил первым делом взгляд на автостоянку, где царственно замер вороной «Лендровер» (тот еще антиквариат). Позади него, словно отряд подтянутых ординарцев за бравым фельдмаршалом, выстроилось в ряд с десяток силовых кресел. К вящей радости Михаила, испачканной французской «сарделькой» нигде поблизости не пахло — отдыхала, наверное, от пережитого потрясения где-нибудь в районе увеселительных заведений, а то и вовсе унеслась по магистрали в неведомую даль, миновав судьбоносный поворот к Сто Тринадцатому массиву.
2. ГРОМАДА СДВИНУЛАСЬ
Вначале Отшельник ощутил беспокойство. Источник легкого смятения окружающей первородной среды, нарушивший покой чутких ментальных струн Отшельника, решительно надвигался, ввергая Отшельника во все большую дисгармонию. Впервые за немалый период времени, протекший с момента его уникального подвига Отрешения от мира, нечто извне осмелилось вторгнуться в абсолютное уединение Отшельника, поломав ажурную сеть связей с Высшими Субстанциями, сотканную путем титанических усилий в процессе беспримерного отшельничества. Природу настырного явления Отшельник. определил не сразу, и, пока он тщился определением, могучая глыба внутренней сосредоточенности безнадежно истаяла, произведя нечто вроде короткого замыкания в нежнейшем переплетении потоков четырехмерно-инфернального сознания, окутывающих Отшельника на много миль и измерений вокруг наподобие кокона.
Пространство вокруг него трепетало, содрогаясь, и он успокаивающе поглаживал напряженную пустоту раскинутыми ладонями, будто рожающую кобылу. Спустя несколько натянутых под разрыв мгновений звезды колыхнулись, и сомнения Отшельника окончательно развеялись.
Губы, искривившись, непроизвольно вывели:
— Мятежник… — сейчас он с особой остротой воспринял ощущение, не раз испытанное им в былые времена: слово казалось оранжево-алым и оставляло во рту сладковато-соленый привкус крови. Взбаламученное пространство разродилось покатым металлическим обломком с неровными, словно обкусанными ржавоглотом краями. С краев свисали какие-то провода, шланги и прочие огрызки аппаратуры, а посредине обломка сидел незваный гость.
Пришелец был именно той личностью, чье имя только что осквернило ржавым привкусом рот Отшельника, но такой ли «экипаж» ожидал Отшельник под ним увидеть? Где же его потрясавшие своим диким величием дьяволы-мустанги? Где гигантские серебряные драконы? А как поживают чудовища, устрашавшие благонравных дам особо извращенными «атрибутами»? В каких тайных стойлах томится вся эта нечисть в то время, как ее хозяин бороздит Вселенную верхом на жалких обломках спермо… Тьфу, скверна тебя забери, — сервоплазмоида, а может, гиперсервера? Где его многошпильные летающие замки? Куда подевались нашпигованные оружием, словно дикобразы, могучие космические крепости?
