Эрик Рассел - Война с невидимым врагом
— Пусть будет так, — согласился тот, что говорил с акцентом. — Но как они утверждают, это было совершено лет двадцать назад, что дает преступнику кое-какую фору.
— А как ты оказался в этом замешан?
— Я же говорил тебе. Вода подмыла то большое дерево. Оно очень низко склонилось над дорогой. Заставило меня даже пригнуть голову, когда я проезжал мимо. Через несколько миль я встретил патрульную полицейскую машину. Я остановил ее и предупредил их о том, что пятьдесят тонн готовы перекрыть дорогу. Они поехали туда посмотреть.
— А потом?
— Затем полицейский пришел в контору и спросил меня. Он сказал, что дерево спилили и увезли, а вот под корнями нашли человеческие кости, принадлежавшие женщине, убитой около двадцати лег назад. Что они ждут какого-то эксперта, который осмотрит эти кости, — говорящий отхлебнул кофе, посмотрел, нахмурившись, на стену и продолжил. — Он сказал, что у нее пробит череп. При этом он уставился на меня, как будто я и есть тот кадр, которого они ищут. Он спросил меня, сколько лет я езжу по этой дороге и не видел ли я там кого-нибудь или что-нибудь подозрительное.
— И ты ему ничего не сказал, — усмехнулся второй собеседник.,
— А я ничего и не мог ему сказать. Он записал мой адрес, на случай, если я им еще понадоблюсь. Может быть, они теперь будут за мной следить, когда я буду проезжать через Бельстон. Это все, что я получил за заботу об обществе.
Бельстон!
Бельстон!
Человек, слышавший все это и сидевший с другой стороны прилавка, уставился в свою чашечку кофе. Чашка опустилась вместе с рукой, как будто из руки внезапно утекла вся сила. Бельстон! Чашечка чуть не упала. Он не дал ей упасть, только собрав всю свою силу, поставил ее аккуратно на блюдечко, затем соскользнул со стула и медленно вышел. Шоферы не заметили, как он удалился. Он шел медленно, коленки дрожали, по спине пробегал колодок, голова кружилась.
«Ричард Брансон, высококвалифицированный металлург, государственный служащий. Мне доверяет мое начальство. Уважают друзья и коллеги. Меня любит моя жена, дети и даже щенок. Прежде чем меня поставили на секретную работу, меня проверяли люди, специально обученные этому. Мое дело чистое. Моя репутация безупречна. На мне нет ни одного пятна.
Нет пятна?
Боже, почему мертвые встают из могил и вмешиваются в дела других? Почему они не лежат в своих могилах и не дают живым жить в мире и покое?»
Он стоял и пустыми глазами смотрел на подходящий поезд, которого он до этого ждал, и сейчас не осознавал его приближения. Ноги сами внесли его в вагон, в котором он обычно ездил. Он шел как слепой. Он непонимающе огляделся, сел на свое обычное место, и все это как во сне, не понимая, что он делает.
«Почему я убил Элайн?»
Вагон был, как всегда, полон. Рядом с ним и вокруг него сидели все те же люди. Он приветствовал их при входе обычным кивком головы, и они были готовы, как всегда, поболтать с ним о пустяках.
Человек, сидевший против него, Фамилоу, свернул свою вечернюю газету, пихнул ее в карма», откашлялся и сказал:
— Сегодня был прекрасный день, я думаю, вы со мной согласитесь. За последнее время погода компенсирует нам… — он осекся и продолжил уже громче: — Вы плохо себя чувствуете, Брансон?
— Я? — Брансон заметно вздрогнул. — Нет, все в порядке.
— Вы плохо выгляните, — сообщил Фамилоу. — Вы такой бледный, как будто вас побелили. — Он наклонился в сторону и, хихикнув, легонько толкнул локтем Коннелли, человека, сидящего рядом с ним. — Слышишь, что говорю: Брансон такой бледный, как будто его побелили.
— Да, он выглядит плоховато, — согласился Коннелли, не собираясь восхищаться чужим остроумием. Он отодвинул в сторону свои колени. — Не споткнись о мои ноги.
— Все нормально. Со мной все в порядке, — слова прозвучали как-то ненатурально.
Почему я убил Элайн? Фамилоу оставил его в покое и начал жаловаться то на жуликов-жокеев, то на падение деловой активности.
Все это время он смотрел на Брансона своими бесцветными, слегка вытаращенными глазами. Казалось, что он все время ожидает, что произойдет нечто неприятное, Коннелли тоже ожидал чего-то, правда, не в таком явном виде. У них был вид людей, которые не по своей воле были вызваны оказать первую помощь человеку, катающемуся в припадке по полу.
Поезд продолжал громыхать колесами по рельсам, разговор заглох, и все трое сидели, чувствуя себя не в своей тарелке. Никто не пытался возобновить беседу. Наконец за окном показалась полоса огней, и поезд остановился. В туманной темноте на платформе послышались голоса. Кто-то в голове поезда с грохотом вез сундук. Коннелли и Фамилоу не отрывали пристальных взглядов от Брансона, который, похоже, совершенно не замечал их внимания.
В конце концов Фамилоу наклонился и похлопал Брансона по коленке:
— Если вы, конечно, не проехали, то это ваша станция.
— Да? — Брансон недоверчиво посмотрел на него. Он приподнял занавеску и уставился в окно.
— Действительно! — он схватил свой портфель и ринулся в проход. — Должно быть, я просто задремал.
Когда он выходил из вагона, то услышал, как Коннелли сказал:
— Задремал с кошмарами, наверное.
Затем Брансон оказался на платформе, наблюдая, как отходит поезд. Ярко освещенные вагоны один за другим проезжали мимо него. Он мог видеть в окнах пассажиров, которые болтали между собой, читали газеты или покачивались в полудреме. Ни у кого из них не было настоящих причин для волнения. Их головы были заняты вполне тривиальными мыслями. Что им подадут сегодня вечером на стол? Чувствовали желание провести вечер перед телевизором и задумывались, хочет ли Мабл тоже провести вечер дома или же лучше куда-нибудь сходить. Они были ленивы и благодушны, каким был и он сам по дороге домой до сегодняшнего дня.
Но сейчас началась охота, и дичью на этой охоте был Брансон. Стоя один, если не считать этих проезжающих вагонов, он испытывал настоящий страх преследования. Это было не какое-нибудь ощущение приключения, если так можно сказать. Это было разбивающее сердце, расстраивающее мысли психическое состояние, которое он никогда не испытывал. И в конце этого бега на длинную дистанцию стоял приз — для побежденного электрический стул. Он мог представить со всей отчетливостью этот стул, и это видение вызывало в нем головокружение.
Он не мог избежать этих мыслей и в то же время не мог ничего придумать. Выйдя со станции, пройдя по улице и завернув за угол, он продолжал идти, совершенно не представляя себе, где он. Автопилот, который находился у него в голове, взял управление на себя и вел его домой по хорошо известному маршруту. Он видел ярко освещенные окна соседей. Раньше эти огни наводили на мысли о жизни, протекающей повсюду, теперь он смотрел на них как на просто огни, потому что мысля его были о смерти. Кости под корнями, которые должны были остаться там до тех пор, пока не пройдет столько времени, что связать эти кости с настоящим будет невозможно. В этой цепи случайностей, казалось, есть какое-то дьявольское упрямство, которое хотело уличить виновного. Из миллиона деревьев только одно, вполне определенное, должно было наклониться и тем начать окоту на человека.
