Роберт Силверберг - Пастырь
Мы договорились оставить наших питомцев на какое-то время в покое и ни о чем не спрашивать напрямую. Принцип Гейзенберга – одно из основных здешних правил: слишком легко наблюдатель может повлиять на наблюдаемое явление. Поэтому для получения новых данных нам приходится использовать только самые деликатные методы. Разумеется, даже наше присутствие среди шимпанзе оказывает на них определенное влияние, но мы как можем стараемся его уменьшить, избегая наводящих вопросов и молча наблюдая за происходящим.
Сегодня сразу два необычных явления. По отдельности они были бы любопытны, но не более. А вот если посмотреть на каждое из них с учетом другого, они предстают в совершенно ином свете.
Первое, что мы все заметили, это значительное усиление вокализации шимпанзе. Известно, что в естественных условиях они пользуются своего рода рудиментарным языком: приветственные и воинственные крики, возгласы удовлетворения, означающие «мне нравится вкус вот этого», территориальные заявки самцов, которые тоже подаются голосом, и тому подобное. Ничего особенно сложного, и качественно такая «речь» ненамного отличается от звуков, издаваемых птицами или собаками. Помимо этого шимпанзе располагают довольно богатым «бессловесным» языком, словарь которого включает в себя жесты и гримасы. Но до начала первых экспериментов с использованием человеческих жестов несколько десятилетий назад никто не подозревал, что они обладают такими богатыми лингвистическими способностями. Здесь, на нашей исследовательской станции, шимпанзе практически всегда общаются при помощи жестов, как их обучали несколько поколений подряд и как они сами учат своих младенцев. К визгам и крикам они прибегают только в самых простых ситуациях. Работая среди шимпанзе, мы тоже разговариваем друг с другом по большей части жестами, и даже на рабочих совещаниях, где присутствуют только люди, мы в силу многолетней привычки нередко пользуемся жестами столь же активно, как и речью. Но ни с того ни с сего шимпанзе вдруг начали общаться друг с другом с помощью звуков. Странных, незнакомых звуков, напоминающих, можно сказать, дикую, неуклюжую имитацию человеческой речи. Разумеется, понять мы ничего не могли. Ведь голосовые связки шимпанзе просто не способны воспроизводить фонемы, которыми пользуется человек. Но эти новые вскрики и вымученные обрывки звуков, без сомнения, были попытками имитировать человеческую речь. Когда мы просматривали пленку, отснятую во время сходки в дубовой роще, Дамиано первым заметил и показал нам фрагмент записи, где Аттила пальцами выгибал губы, явно стараясь добиться звучания, на которое способен голос человека.
К чему бы это?
Второе необычное явление заключалось в том, что Лео начал носить рубашку и шляпу. В самом этом факте нет ничего примечательного: хотя мы и не поощряем здесь подобной антропоморфизации, многие наши питомцы в разное время проявляли интерес к тем или иным предметам одежды, выпрашивали их у владельцев и носили по нескольку дней или даже недель. Но в данном случае новизна заключалась в том, что и рубашка, и шляпа принадлежали раньше Хэлу Венделмансу, и Лео надевал их только во время сходок в дубовой роще, которую Дейв Йост с некоторых пор стал называть «святыми кущами». Одежду Лео нашел в стоящем за огородом сарае с инструментом. Рубашка велика ему размеров на десять, поскольку Венделманс обладал завидной комплекцией, но Лео накидывает ее на плечи, завязывает рукава на груди и носит словно мантию.
Как нам все это расценивать?
Джейн у нас специалист по речевым процессам шимпанзе, и сегодня вечером во время совещания она сказала:
– Мне кажется, они пытаются копировать ритмику человеческой речи, хотя сами звуки воспроизвести не могут. Они играют в людей.
– Или говорят языком богов, – добавил Дейв Йост.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Джейн.
– Шимпанзе разговаривают руками. Люди, когда говорят с шимпанзе, тоже, но между собой мы общаемся голосом. Люди для них – как боги, не забывайте.
И способность говорить подобно богам – один из способов уподобиться им, приобрести божественные атрибуты.
– Чушь какая-то, – сказала Джейн. – Я не представляю себе…
– Ношение человеческой одежды! – перебил ее я, возбужденно вступая в разговор. – Это тоже приобретение божественных атрибутов в самом буквальном смысле. Особенно если одежда… -…принадлежала Хэлу Венделмансу, – закончил за меня Кристенсен.
– Умершему божеству, – сказал Йост.
Все ошарашенно посмотрели друг на друга.
Чарли Дамиано, выступавший обычно в роли скептика, удивленно спросил:
– Дейв, ты хочешь сказать, что Лео у них вроде священника и это его ритуальный наряд?
– Не просто священника, – ответил Йост. – Священника высшего ранга, я думаю. Папы. У шимпанзе появился папа.
Гримски за последнее время здорово сдал, причем как-то сразу, неожиданно. Вчера мы заметили, как он в одиночестве медленно пересек лужайку и пошел дальше, обходя территорию заповедника. Шимпанзе добрел до самого пруда с небольшим водопадом, затем приковылял, вышагивая тяжело и немного торжественно, к месту сбора шимпанзе в дальнем конце рощи. Сегодня он тихо сидел у ручья, время от времени раскачиваясь вперед-назад и обмакивая ноги в воду. Проверив нашу картотеку, я обнаружил, что ему сорок три года – для шимпанзе это уже немало, хотя известно, что некоторые из них живут до пятидесяти лет и больше. Майк хотел отвести его в стационар, но потом мы подумали: если он собрался умирать – а по всему было заметно, что так оно и есть, – пусть у него будет возможность завершить жизнь с достоинством и так, как ему самому хочется. Джейн отправилась в рощу с визитом и сообщила, что никаких явных признаков заболевания у него не нашла. Просто годы совсем иссушили Гримски, и час его был уже близок.
При мысли о нем у меня возникает ощущение огромной утраты, потому что Гримски – это острый ум, поразительная память, изобретательность и вдумчивость. Долгие годы он был единственным самцом-альфой, но десять лет назад, когда достиг зрелости Лео, Гримски без всякого сопротивления уступил ему власть. За сморщенным его лбом покоится, должно быть, настоящая сокровищница тонких и удивительных прозрений, концепций и догадок, о которых мы, возможно, даже не подозреваем. И очень скоро все это исчезнет. Остается только надеяться, что он сумел передать свою мудрость Лео, Аттиле, Алисе и Рамоне.
Сегодня еще одна новость: ритуальная раздача мяса. Мясо не играет в диете шимпанзе большой роли, но они его любят, и, сколько я помню, среда всегда была у нас мясным днем, когда мы выдавали им говядину на ребрах, или куски баранины, или еще что-нибудь в таком же духе. Процедура дележки сразу выдает дикую наследственность шимпанзе: первыми, пока остальные смотрят, наедаются самцы-альфы, затем просят и получают свою долю более слабые самцы, и лишь после этого набрасываются на остатки самки и молодняк. Сегодня у нас мясной день. Лео, как обычно, урвал себе первый кусок, но дальше произошла совершенно удивительная вещь. Он позволил поесть Аттиле, после чего велел ему предложить кусок Гримски. Тот совсем уже ослабел и отпихнул мясо в сторону. Затем Лео надел шляпу Венделманса и принялся раздавать небольшие куски всем остальным. Шимпанзе подходили к нему один за другим, сохраняя установленный иерархический порядок, и исполняли обычную просительную пантомиму, прикладывая руку к подбородку ладонью вверх, после чего Лео вручал каждому полоску мяса.
