Пэт Кэдиган - Наблюдая за сменой тысячелетий
Я закатываюсь под скамейку и сворачиваюсь калачиком, зажмуриваю глаза, стискиваю зубы, сжимаю сфинктер, стараясь не слышать, как съемочную группу разрывают на части, ожидая услышать звон разбитого стекла, когда они приступят к надругательству над камерой...
Время идет; в отдалении я слышу выстрелы. Нет, это Англия и Новый год, это салют. Я еще слышу...
Я ничего не слышу, кроме стука собственного сердца. Сначала я не могу поверить в это и прислушиваюсь повнимательнее. Салют в отдалении; никаких криков, никакого звона разбитого стекла, никаких сирен. На это уходит вечность, но, в конце концов, я заставляю себя разогнуться и разжать все, кроме глаз. Потому что не хочу видеть то, что совершила пьяная орда, объединенная общей целью, для того, чтобы искоренить педофилию в Интернете.
Когда же Я все-таки набираюсь смелости открыть глаза, после еще одного витка бесконечности, смотреть оказывается не на что, кроме оставшейся на траве камеры. И больше никого. Ничто не напоминает о том, что здесь вообще кто-то был, кроме перевернутой банки лагера, принадлежавшей волосатику. Все что в ней оставалось, теперь уже точно вылилось.
Я выползаю из-под скамейки и оглядываюсь вокруг. Бомжей нет, друзей волосатика тоже не видно.
Я подхожу к камере и поднимаю ее. Она даже тяжелее, чем я думала - ничего удивительного. Я гляжу в окошко и вижу на фоне резкого изображения даккетовской травы большие мигающие красные буквы:
ПЕРЕПОЛНЕНИЕ ПАМЯТИ
Я смотрю на фонарь и столбик у наземного перехода. На них такими же красными буквами, мигает то же самое слово:
ПЕРЕПОЛНЕНИЕ ПАМЯТИ ... ПЕРЕПОЛНЕНИЕ ПАМЯТИ...
Я осторожно кладу камеру обратно в траву и снова присаживаюсь на скамейку. У меня нет часов, но я уверена, что время уже за полночь. Наступил новый год, новый век, новое тысячелетие, и ничего тут не поделаешь - раз уж я зашла так далеко, можно и подождать - чтобы увидеть, кто придет разгружать эти камеры.
Интересно, каким проявителем они пользуются?
