Евгений Лукин - Работа по специальности
Вылетели - и остолбенели. Прямо перед ними торчала мрачная пятиэтажка хрущевского типа с погашенными окнами и черными провалами распахнутых настежь подъездов. Надо полагать, пока сержант колотился изнутри в плиту люка и хватался за кобуру, подлая тарелка успела перепорхнуть с места на место.
От растерянности милиционер ослабил хватку, и задержанный, видимо, вообразив, что судьба посылает ему шанс, резко прянул в сторону и припустился во все лопатки к ближайшему углу, за которым, как он полагал, его ждала свобода.
В свою очередь думая, что допустил промах, сержант ринулся за ним, но беглец, вылетев на угол, внезапно издал легкий вскрик и шарахнулся обратно с таким ужасом, будто наткнулся там еще на одного милиционера.
Лишь тогда, ударенный под дых недобрым предчувствием, сержант огляделся и ощутил, как голова его непроизвольно вжимается в плечи.
Неосвещенное здание стояло в угрюмом одиночестве посреди ровной, как космодром, округлой площади радиусом этак метров в пятьсот. С трех сторон пустое пространство ограничивали мерцающие узловатые колонны, высоту и диаметр которых было даже как-то страшновато оценивать. Что делалось с четвертой стороны, сержант не видел - обзор заслоняла пятиэтажка, но, судя по вытаращенным глазам оробевшего хулигана, картина там была аналогичная.
Сержанту захотелось зажмуриться и мелко потрясти головой, но он заставил себя еще и взглянуть вверх. В первое мгновение ему почудилось, будто там, в вышине, прямо на верхушки колонн положено огромное зеркало, отразившее и сами опоры, и служившую им основанием площадь. Однако уже в следующую секунду в сознание стало помаленьку просачиваться, что отражением это быть никак не может: во-первых, там, вверху, отсутствовала летающая тарелка, во-вторых, не наблюдалось и пятиэтажки. Иными словами, высота помещения достигала...
- Вы что, сдурели?! - обеспамятев, прохрипел сержант. Он обернулся к летающей тарелке и застал ее как бы в момент завершения зевка причмокнув, закрылся люк.
2
В Хороссане есть такие двери,
Но открыть те двери я не мог.
Сергей Есенин
- Ну что там? - Опустившись на одно колено, Василий заглянул под днище и включил фонарик. Луч выхватил из полумрака узорчатые грязные подошвы Ромкиных кроссовок. (Размер - сорок третий-сорок четвертый, ношеные, стоптаны равномерно, на правой, ближе к носку, пятно мазута размером с пятикопеечную монету.)
- Не-а... - послышалось наконец из-под бронированного брюха. - Ни щелочки...
Не переворачиваясь на живот, Ромка с помощью локтей и пяток выполз на относительный простор и сел, издав при этом звук, похожий на всхлип велосипедного насоса. Наверняка опять задел макушкой броню.
- А я тебе что говорил! - сердито сказал Василий. - Какой же дурак будет люк снизу делать?..
- Ну и что!.. - морщась и ощупывая маковку, сказал Ромка. - У автобуса же багажник - снизу...
- Багажник... - недовольно повторил Василий и поднялся с колена. Достал из кармана связку изуродованных ключей и еще раз попробовал подковырнуть плиту бортового люка.
- Не тот, - присмотревшись, сказал Ромка.
- Чего не тот?
- Люк, говорю, не тот. Мы из соседнего выходили...
Василий ругнулся вполголоса и с неохотой глянул через плечо. Четырехугольное жерло крайнего подъезда целилось в него из полумрака прямой наводкой. А когда выскакивали из тарелки, оно вроде бы целилось слегка вкось... Василий нахмурился и, склонив упрямую лобастую голову, снова уставился в броневую плиту. Может, и вправду не тот?.. По уму бы, конечно, надо было лючок пометить... Но кто ж, с другой стороны, знал, что у этой железяки аж целых шесть люков!..
- А в общем-то без разницы... - уныло заключил Ромка. - Тот, не тот... Все равно ведь ни один не открывается...
Вместо ответа Василий засопел, сдвинул милицейскую фуражку на затылок и попробовал ковырнуть в другом месте. Бледное и как бы дышащее свечение далеких колонн еле касалось на излете скругленного металла, а щель была не толще карандашной черты.
- Вот еще, черт, надолба! - в сердцах обругал Василий пятиэтажку, пыльной глыбой тонущую в общем сумраке. - Торчит - свет только застит!..
Странное дело: типовой многоквартирный дом - единственное здесь родное и знакомое сооружение - пугал обоих больше всего. Вот уже битых полтора часа они крутились около летающей тарелки, все еще надеясь как-нибудь попасть внутрь, и ни разу ни у Ромки, ни у Василия не возникло желания хотя бы приблизиться к неосвещенной жилой коробке. Оба не сговариваясь делали вид, будто пятиэтажка успела намозолить им глаза до такой степени, что на нее и смотреть не хочется.
Однако даже ограничиваясь невольными взглядами искоса, можно было заметить, что с пятиэтажкой этой явно не все в порядке. В окнах, например, ни единого отблеска, и такое ощущение, что стекол вообще не вставляли. И двери подъездов вовсе не распахнуты настежь, как это сперва показалось, а просто отсутствуют...
Ромка зябко повел плечами и поспешно перевел взгляд на шевелящуюся в полумраке широкую спину Василия. Тот все еще трудился над люком.
- А шомполом? - без особой надежды спросил Ромка.
- Пробовал уже, - отозвался сквозь зубы Василий, не оборачиваясь. По диаметру не пролезает, здоровый больно...
Он нажал с излишней нервозностью и сломал ключ. Металлический язычок звякнул о броню и, отскочив, бесшумно упал во мрак. Василий пошарил лучом фонарика по искусственному покрытию из неизвестного материала, напоминающего с виду остекленевшую серую пемзу, но обломок, видимо, улетел под бронированное брюхо тарелки.
- Нет, ну ведь если бы я не кричал! - яростным шепотом обратился вдруг Василий к плите люка. - Ведь кричал же! Про летающую тарелку! Кричал? - Он обернулся к Ромке.
Тот вроде сидел в прежней позе: сгорбившись и сцепив руки на коленях.
- Ну, кричал... - нехотя согласился он.
- Так какого же ты?..
Ромка досадливо боднул стриженой головой колени и не ответил.
Василий крякнул, сдвинул козырек на глаза и, болезненно скривившись, в который уже раз оглядел окрестности. Похоже, кроме гигантских колонн других источников света здесь не водилось.
- Нет, - решил он наконец. - Не делом мы занимаемся. Еще не дай Бог повредим чего-нибудь...
- Что ж, сидеть и ждать?
- Сидеть и ждать. - Василий пригнулся и полез в скопившуюся под днищем темноту. Нащупав рубчатый лапоть посадочной опоры, сел и привалился к металлической лапе спиной. - Если прихватили по ошибке - так вернут, а если для чего другого...
Он замолчал, явно прикидывая, на кой пес они могли понадобиться инопланетянам, и, судя по раздавшемуся из темноты вздоху, ни до чего хорошего не додумался.
- М-да... - сказал он наконец. - Ну ничего, Ромк! Вернут. Обязаны...
