Евгений Гаркушев - Плюшевые самураи (сборник)
Наказание нас ждало одно. Точнее, не наказание, конечно. Разве могут гуманные лендары кого-то наказывать? Они могут только помогать. И нам они собирались помочь. Стереть наши прежние личности. Записать на подкорку личности модифицированные. Разве это убийство? Ведь тела наши останутся целыми и почти невредимыми. Только для меня смерть души – страшнее, чем смерть тела. Так уж я воспитывался.
И пусть душе моей не может повредить ничто – все же манипуляции с сознанием, потеря прежней личности – это почти смерть. Как бы ни отгораживались от этого факта гуманные лендары.
Листья словно замерли на мгновение в воздухе – словно по чьему-то приказу. Крибер перестал раскачиваться, поднялся на свои тонкие ножки, уже осознанно кивнул головой, привлекая мое внимание, и заявил:
– Личность нам будут модифицировать завтра.
– Откуда ты знаешь?
– Выяснил.
Почему нет? Криберы – телепаты, они способны на такие штуки, что другим и не снились. Большую часть времени они вообще живут не в этом мире, а в некой сети, созданной совокупностью их сознаний. Всех криберов со всех планет. Там все совсем не так, как в реальности. И своим «внутренним» миром криберы дорожат больше, чем реальным. Хотя, по большому счету, кто знает, какой мир для них более реален? Для тех, кто умер и существует только как запись функций в сознании других, он и есть самый реальный. До так называемого «физического» мира оставшимся как память криберам и дела никакого нет. Так что нашего крибера и его виртуальных спутников завтрашняя процедура, наверное, пугает еще больше, чем нас.
– Мохнатый! – окликнул я нашего третьего сокамерника. – Слышишь, что говорит крибер?
– Слышу, не глухой, – с закрытыми глазами отозвался дсен. – Что ж, значит, так на роду написано. Просветят мне завтра череп, и выйду я на волю другим – бескомпромиссным и кровожадным.
– Заговариваешься? Кровожданость-то тебе точно сотрут.
– Вовсе нет. Знаешь, за что меня едва не убили на Дсене? За мою попытку уладить миром одно спорное дело. У нас так не принято.
– А как у вас принято?
– Перегрызать глотки.
– Ты не перегрыз? Оказался слабее?
– Я не стал, хотя имел возможность. Меня за это собирались убить. Но я не хотел умирать. Тоже аномалия. Наши благодетели-лендары исправят и ее. Я выйду кровожадным, агрессивным и готовым умирать. Отправлюсь на Дсен с новыми документами. А что будет там – какая разница? Ведь туда полетит мое тело, но не я. Я растворюсь здесь, в воздухе вашей планеты. И буду бродить неприкаянным. Наверное, так.
Слышать такие сентиментальные речи от огромной боевой машины – то ли человека, то ли льва с могучими мышцами и острыми зубами было, по меньшей мере, забавно. Если бы завтра и я не лишился своей личности.
– Странно, что тебе они хотят привить те навыки, зачатки которых намерены искоренить у меня, – заметил я.
– Лендары очень консервативны, – пояснил крибер. – Они никогда не идут против воли всего народа. Если у дсенов положено убивать друг друга, они будут этому способствовать – хотя сами и мухи не обидят, и травинки не съедят.
– Да уж… Они получают энергию от фотосинтеза в собственном организме… – вставил Мохнатый. Можно подумать, мы этого не знали.
– А ты нарушаешь каноны своего народа, – менторским тоном продолжил крибер. – Твои соплеменники любят хорошо питаться и ничего не делать. Ты же идешь против всех. Вредишь лендарам и своим соплеменникам. Поэтому твое сознание видоизменят – и ты тоже будешь с удовольствием есть вкусную пищу и радоваться, что работы совсем немного, а развлечений – вдоволь.
– То есть, был бы я дсеном, им бы и в ствол не пришло менять мою личность?
– Конечно.
Мохнатый тяжело вздохнул.
– Если процедура назначена на завтра, сегодня вечером мы имеем право на последнюю апелляцию. Может быть, тебе, Егор, стоит подать прошение о переезде на Дсен?
Я невольно вздрогнул.
– Если я не совсем нормален по земным меркам, это не значит, что я самоубийца. Жить среди твоих соплеменников – уволь! К тому же, моя Родина – здесь. И я не хочу ее покидать!
– А я бы с удовольствием покинул, – вздохнул Дсен. – Но на иммиграцию в некоторые миры имеют право лишь полноценные особи. Те, у кого уровень самооценки выше определенного уровня. А у меня с самооценкой беда. С детства шпыняли, и я сам начал чувствовать себя слабым, забитым существом – без зубов, без когтей…
– Человеком, – усмехнулся я.
– Между прочим, любой узник здешних тюрем после освобождения имеет право остаться в Сибири на вольном поселении, – заметил крибер. – Так гласит закон лендаров. И, по согласованию с консолидированным правительством Земли, даже получить возможность жить на любом континенте планеты. Климат здесь очень неплохой.
– И многие остаются? – удивился я. Прежде не доводилось видеть в Африке или в Америке чужаков.
– Немногие выходят из тюрем, – усмехнулся Мохнатый. – Тюрьмы везде одинаковы. А я бы не против побродить по здешним лесам. Даже в другом облике – лишь бы не бестелесным призраком. А, крибер?
Последнего восклицания я не понял. Крибер-то каким боком может повлиять на исполнение желания дсена? У него-то самого таких диких желаний попросту нет. Ему без разницы, где сидеть – в тюрьме, или на воле. В тюрьме даже лучше: полное обслуживание и кормят бесплатно. В свой виртуальный мир он погружается без проблем. Если бы только не завтрашнее изменение личности…
Но крибер, как ни странно, очень живо отреагировал на реплику дсена.
– Я подумаю, – сказал он, и тут же уселся посреди двора, вновь начав раскачивать головой.
– О чем вы? – поинтересовался я.
– Ты знаешь, за что сидит крибер? – вопросом на вопрос ответил Мохнатый.
– Не интересовался. А ты знаешь?
– Я – знаю. За неоказание помощи.
– Поганая статейка. Не очень-то хорошо не оказывать помощи тем, кто в ней нуждается. Так я думаю.
– Ты прав, – согласился Мохнатый. – Только у криберов неоказание помощи – совершенно другое понятие. Согласно своим обычаям они должны не только болтаться в своей виртуальной вселенной, но и оказывать помощь другим существам. Наш крибер отказывался от этого наотрез. Вот его и послали на исправление. Теперь, после перепрограммирования, он будет оказывать помощь.
– Но ведь он тоже будет уже не он?
– Думаю, криберам проще. Их сознание очень сложное. Но очень неприятные ощущения и потеря части информации его, несомненно, ожидают. Этого он и боится. Поэтому и задумался.
– Над чем? Он прежде не знал, что ему предстоит?
– Надеялся выкрутиться, может быть. Или откладывал до последнего. Я ведь давно ему предлагал сделку.
– Какую?
