Юрий Линник - В начале было время
Гилеций считал, что космические цивилизации, когда-то интересовавшиеся Аламаком, погибли в результате ядерной войны. Из контекста книги следовал вывод, что такая участь не исключена и для самого Аламака: "Мы последние!"в этом восклицании Гилеция слышалось и предостережение, и отчаянье.
Оспаривая пессимизм Гилеция, молодые астрономы выступили с предложением о широком прослушивании аламакского радионеба. Однако проект оказался весьма дорогостоящим. Поэтому для исследования решили выбрать лишь некоторые участки неба. Но какими критериями пользоваться для столь ответственного выбора? Зарию также предложили принять участие в обсуждении этой проблемы. Он решил посоветоваться с Синкрезием. Поднявшись в его чердачную мастерскую, Зарий застал друга за работой. Синкрезий трудился над большой картиной "Туманность Ориона". Она просто ослепила Зария своей неистовой светосилой! На черном бархате ночи туманность распласталась гигантской стоцветной медузой,словно бесчисленные щупальца, шевелились и переливались светом газовые волокна. Зарий спросил удивленно:
- Как ты добился такой лучевой мощи? - просто не верится, что это обычные краски.
Синкрезий смущенно улыбнулся.
- Ты знаешь, в этой картине я хочу использовать новые эффекты своей техники. Кстати сказать, их мне подсказали крылья бабочек-парусников,- ты ведь помнишь, что при изменении угла зрения они чудодейственно меняют свою окраску. Встань-ка сейчас на мое место.
Зарий сделал три шага в сторону, - и был потрясен: оп словно вошел вглубь туманности Ориона, увидев нечто небывалое. В самом средоточьи газового облака - на фоне знаменитой Трапеции - висел огромный аметистовый диск. Внутри него просвечивала сетчатая структура, похожая па нервную систему, - а по краям диска пульсировали живые рдяные огоньки.
- Что это? - ошеломленно спросил Зарий.
- Мельница Упиброиги. Понимаю: это слово тебе ничего не говорит. Оно мне встретилось в одном из преданий северной Архии, - там рассказывается о небесной стране Униброига, где чудодейственную мельницу вращает неизбывная, но невидимая река. Понимаешь, в этом мифе мне почудилось родство с твоей идеей о Реке Времени, несущей Космосу свет и счастье. Но подожди, это еще не все...
Синкрезнй подвел Зария почти вплотную к картине, - и тот оказался внутри аметистового диска. Сквозь его прозрачную оболочку Зарин увидел что-то очень знакомое. Оп напряг память, - и вдруг отчетливо вспомнил счастливую находку своей юности: каменные часы в северной Архии. Только сейчас он их видел как бы под собой!-Зарию казалось, что он парит на огромной высоте, вровень с пролетными лебедями. А внизу простирается прекрасный Север! - морошковые болота, ледниковые озера, задебрепные скалы. Все тут первозданно и дико. Но вот явное папечатлепие разума! - на небольшом каменном плато кто-то сдвинул многотонные валуны так, что они образовали огромный циферблат. Зарий понял замысел Синкрезия: художник пророчит о звездном часе человечества.
Зарий возвращался домой в приподнятом настроении.
А в это время Синкрезий разворачивал только что полученную телеграмму. Она была от Гилеция.
В жизни бывают такие совпадения: Зарий мысленно еще был в северной Архии, куда его переместила картина Синкрезия, а теперь он слушал по телефону сообщение Гилеция о новом открытии, сделанном им на незабвенной земле. Сборы друзей были недолги, - пожилой возраст никак не сказался на их тяге к новизне.
Проникнутый скепсисом к современной цивилизации, Гилеций всецело ушел в прошлое, - он считал, что и человек был тогда лучше, и Космос нес в себе больше гармоний. В зрелые годы у него с большой силой вновь пробудились интересы юности, - он решил собрать все звездные карты древности, дабы исследовать интереснейший вопрос: отражают ли эти карты изменения в видимом рисунке созвездий? Ведь за десять-двадцать тысяч лет звездные чертежи могут измениться до неузнаваемости.
Особое внимание Гилеций уделял петроглифам. Интуиция подсказывала ему выбор места для поиска. Он решил расчистить валунный хаос, закрывавший склон приозерной скалы. Коллеги считали это безнадежным предприятием. Но Гилеций вызвал тяжелые геликоптеры! Они трудились два дня, - на мощных тросах вздымались в небо тысячепудовые глыбы и сбрасывались в озеро, склон скалы постепенно открывался взгляду.
Когда работы были закончены, Гилеций быстро залил скалу специальной мастикой: она работала как проявитель,- стершиеся от времени петроглифы словно выступали из небытия и забвения. Гилеций приказал дать боковое освещение, - рабочие немедленно включили софиты: и вот на камне контрастно проступили мельчайшие неровности.
Гилеций интуитивно догадался: перед ним самая древняя в мире звездная карта. Он четко держал в памяти смещения крупных звезд за последние пятьдесят тысяч лет,но тут пришлось делать поправку на более раннее время.
Гилеций почувствовал, что не в силах это сделать самостоятельно,- и тогда связался с Главным компьютерным центром Аламака. В машины были введены необходимые программы, - и вскоре Гилеций держал в руках несколько крупных перфокарт: они давали схему звездного неба, каким оно было последовательно сто, двести и триста тысяч лет тому назад. Полученные схемы были сопоставлены с выбитыми в камне схемами созвездий. И вот - неожиданный вывод: наиболее близкие совпадения дает перфокарта, на которой рассчитано небо, каким оно было почти три тысячи веков назад. Ученый просто отказывался верить полученным выкладкам, хотя и понимал, сколь убедительны они. Воображение перенесло Гилеция в глубокую древность, - современные созвездия существовали тогда лишь в задумке или эскизе. Но все же Гилеций быстро сориентировался в картине неба, открывшейся его умозрению: он легко узнал Бегу, Денеб, Альтаир. А вон и Кастор с Поллуксом! А это еще более яркие и густые, чем сейчас Плеяды. Вскоре Гилеций распознал большинство классических созвездий, видимых с Аламака, - однако безотчетно он ощутил какой-то странный дискомфорт в этом знобящем своей новизной небе. Словно чего-то не хватало в нем, и эта странная незаполненность, пустота, брешь томила душу. Гилеций не сразу понял причину этого ощущения. Осознав ее, он ощутил почти ужас: в древнем небе Аламака не было Ориона!
С детства он стал любимым созвездием Гилеция. Было известно, что звезды Ориона молодые и горячие. Но никто не предполагал, что Орион вспыхнул на памяти человечества! Среди других созвездий он был сущим подростком. Не потому ли Орион так легко и свободно держится па небе Аламака? - Гилеций подумал, что в его очертаниях есть юношеская сила и грация. Теперь стало понятно, почему Орион занимает избранное место в преданиях древности, - это обусловлено его неожиданным появлением на небе Аламака. Контур Ориона выкладывался из камней; в его честь воздвигались храмы; восход созвездья приветствовали гимнами.
