Юрий Васильев - Цветок лотоса
Против ожидания, Ратен ничуть не удивился. Взял вилку с пожелтевшей костяной ручкой — такую вилку сейчас ни у какого антиквара не найдешь, взял серебряный нож, которому место в музее, и принялся с аппетитом есть жаркое.
Ходики на него тоже не произвели впечатления. Камин с пылающими в нем поленьями он просто не заметил.
А на самовар только искоса взглянул. Это Дмитрия обидело: обычно люди, приезжающие к нему впервые, долго на все глазели и ахали.
«Ладно, — подумал он. — Странный какой-то тип. Буду его трясти дальше».
— Так чем я вам могу помочь?
— Всему свой черед… Простите, как вас зовут?
— Дмитрий.
— Всему свой черед, Дмитрий. И не досадуйте, пожалуйста, что я не тороплюсь объяснить свой приход… Вы поймете потом, что я был прав.
— И на это согласен. А кто вы по профессии?
— Я специалист по древним цивилизациям.
— Археолог?
— Не совсем. Тут несколько иное.
— Понимаю, — улыбнулся Дмитрий. — Вы представляете только еще нарождающуюся науку. Я имею в виду находку в Египте.
— Розетский камень? Ну что вы! Это же было в прошлом веке…
— Вы хотите сказать — три века назад, — поправил Дмитрий, тут же подумав, что это известно каждому школьнику. — Я говорю о капсуле древних пришельцев.
Гость отложил вилку, внимательно посмотрел на Дмитрия.
— А разве… их уже нашли? Или — одну, да? Какую? Витчера или Терния?
— Ну, этого я не знаю. Я даже не слышал таких названий, — сказал Дмитрий и тоже внимательно посмотрел на собеседника: в мире, он думал, нет человека, который бы не знал о египетской находке.
— Конечно, их никто не мог слышать, — согласился Ратен. — Это же наши названия.
— Чьи — ваши?
— Погодите, Дмитрий… Дайте мне собраться… Скажите, вы верующий человек? Или нет, не так… Атеизм уже, безусловно, распространился в мире, но в какой-то степени это влияет на политику и на общественный строй. Погодите, я сейчас сформулирую…
Он говорил тихо, словно бы рассуждая, додумывая что-то на ходу, глаза его пытливо смотрели на Дмитрия.
— Скажите, вот вы, средний человек, лесничий — вы хорошо знаете истоки религии? Церковные догмы и тот… м-м… фундамент, на котором они зиждятся?
— Знаю, — сказал Дмитрий. — Вам это очень интересно?
— Очень, — кивнул Ратен. — Мне это очень интересно.
— Так я еще раз скажу, что знаю. Я, видите ли, из православной семьи. Мой прапрадед был дьяконом.
— Вы не церковно-приходскую школу кончали?
Дмитрий оценил его юмор.
— Нет, — сказал он, — скорее уж духовную академию.
Ратен понимающе кивнул головой. Помолчал немного. Потом сказал:
— Ну, что ж, я чувствую, что должен признаться. По-моему, вы тот, кто мне нужен. Только скажите — вы человек без предрассудков?
— Это в каком же смысле?
— А в таком, что… Как вы, например, отнесетесь ко мне, если я скажу, что прилетел из соседней Галактики?
Дмитрий рассмеялся.
— Я скажу, что вы человек храбрый. Все-таки далеко лететь. Скучно, неуютно. Да и хлорелла надоедает.
— Ну вот, видите, — сказал Ратен укоризненно. — Смеетесь. Вы же сами спросили, кто я такой… А хлорелла вы разве ее уже знаете? Она действительно надоела. Я, признаться вам, лакомка.
Он взял себе еще кусок жаркого.
Дмитрий вдруг встрепенулся.
— Послушайте, — сказал он. — Это ваша там установка булькала? Я нашел сегодня у себя на участке черт знает что… Мешанину какую-то из проволоки.
— Моя, — кивнул Ратен. — Извините, пожалуйста. Это генератор. Он вышел из строя, и я его уничтожил. Посадка была довольно жесткая.
— Посадка?.. Ах, ну да! Вы же…
Никогда еще невозмутимость Дмитрия Черепанова не проверялась на прочность так обстоятельно, как сейчас.
— Так вы… действительно? Ну-ну… И у вас есть доказательства?
— Доказательства? — удивился Ратен. — А зачем они мне?
— И вправду — зачем? — рассеянно согласился Дмитрий. — И зачем вам выдумывать? Незачем вроде… Вид у вас нормальный. На шизофреника не похожи.
— Не похож? — серьезно переспросил Ратен. — Это хорошо. Это меня успокаивает.
Он молча доел жаркое, затем достал из кармана плоскую металлическую коробку наподобие портсигара, нажал на что-то сбоку и негромко сказал:
— Дайте, пожалуйста, фон. Поконтрастней!
— Простите? — не понял Дмитрий.
— Это я разговариваю с пилотом корабля, который находится на орбите. Вы, возможно, знакомы с работами Кибальчича? Наш аппарат построен на принципе… Ну, будем говорить — реактивной тяги. В первом приближении, конечно… Вот, смотрите!
Перед Дмитрием возник экран. Просто материализовался кусочек пространства. На угольном фоне космоса он увидел замысловатую серебряную конструкцию.
— Это ваш корабль? — спросил он. — Симпатичный. На паука похож. Наши поизящней будут. Впрочем, всякие встречаются.
Ратен вопросительно посмотрел на него:
— Вы имеете в виду дирижабль?
«Он принимает меня за неандертальца, — с некоторым раздражением подумал Дмитрий. — Можно, конечно, продемонстрировать ему телекинез, но это потом… Похоже, он действительно чужак, если пытается поразить меня такими вещами».
Подумав так, он тут же окончательно уверовал, что Ратен и вправду космический гость. Потому что, во-первых, все сходилось, а во-вторых, разве в этом есть что-нибудь противоестественное?
Но что-то постороннее уже вплелось в это трезвое приятие действительности.
— А где ваш посадочный отсек?
— Вы хотите его видеть? Идемте…
— Ладно, успеется. Ну что ж, Ратен, будем считать, что факт есть факт. Мой дом — ваш дом. А я — к вашим услугам.
— Погодите… Вас, что же, совсем не удивляет, что мы с вами так… похожи? Люди Земли и люди Короны? Что я — ваша копия?
— Корона — это планета, откуда вы прилетели?
— Совершенно верно.
— Нет, меня это не удивляет. Природа слишком долго работала над конструкцией человека, чтобы каждый раз начинать заново. В сходных условиях, разумеется.
— Вы правы…
Он замолчал и принялся с большим, чем раньше, интересом оглядывать гостиную. Взгляд его остановился на медном барометре. Он подошел к нему и постучал по стеклу. «Смотри-ка, разбирается, — подумал Дмитрий. Когда-то по нему действительно стучали, чтобы стрелка стала на место».
— Тысяча девятьсот двенадцатый год, — прочитал Ратен. — Недавно приобрели?
— Да, по случаю…
Ратен подошел к Дмитрию.
— А знаете… Я думал, будет труднее. Вы даже как-то слишком уж скоро меня приняли.
— Ну вот, — рассмеялся Дмитрий. — Вам не угодишь. Вы же искали человека без предрассудков. И потом — вы по мне не судите. Я не типичен. Узнает наше дорогое человечество, шум будет грандиозный, могу вам это обещать… А сейчас, извините, мне нужно ненадолго отлучиться. Подошло время связи.
