Рэй Брэдбери - Сборник сборников
– Что ты сделал, ублюдок?
Ральф корчился от хохота и хлопал себя ладонями по ляжкам. Она ударила его по щеке.
– Что ты сделал?
Он не мог перестать смеяться.
– Идем. Я все тебе покажу.
Они шли по лабиринту раскаленных добела зеркал, и тысячи пятен ее губной помады казались красными огоньками, сиявшими в серебряной пещере. С обеих сторон мелькали сотни истеричных женщин, за которыми крались хищные фигуры мужчин с искривленными ртами.
– Идем, идем, – шептал он за ее спиной.
Они вошли в небольшую комнату, заполненную запахом пыли.
– О Боже! Ральф, что ты наделал?
Это была заветная комната, которую карлик посещал каждую ночь в течение целого года. Он входил сюда, как в святилище, с закрытыми глазами, предвкушая чудесный миг, когда его уродливое тело станет большим и красивым.
Прижимая руки к груди, Эйми медленно подошла к зеркалу.
Оно было другим. Оно превращало людей в крохотных и скорченных чудовищ – даже самых высоких, самых прекрасных людей. И если новое зеркало придавало Эйми такой жалкий и отвратительный облик, что же оно сделало с карликом – этим напуганным маленьким существом?
Она повернулась к Ральфу и с упреком взглянула ему в глаза:
– Зачем? Зачем ты так?
– Эйми! Вернись!
Но она уже бежала мимо зеркал. Из-за жгучих слез ей было трудно найти дорогу, и она почти не помнила, как оказалась на ночном пирсе. Не зная, в какую сторону идти, Эйми остановилась. Ральф схватил ее за плечи и развернул к себе. Он что-то говорил, но его слова походили на бормотание за стеной гостиничного номера. Голос казался далеким и незнакомым.
– Замолчи, – прошептала она. – Я не хочу тебя слушать.
Из тира выбежал мистер Келли.
– Эй, вы не видели тут маленького паренька? Подлец стащил у меня заряженный пистолет. Вырвался прямо из рук! Я вас прошу, помогите мне его найти!
Он побежал дальше, выискивая воришку между брезентовых шатров под гирляндами синих, красных и желтых ламп. Эйми медленно пошла за ним следом.
– Куда ты направилась?
Она посмотрела на Ральфа, как на незнакомца, с которым случайно столкнулась в дверях магазина.
– Надо помочь Келли найти этого парня.
– Ты сейчас ни на что не способна.
– И все же я попытаюсь… О Господи! Это моя вина! Зачем я звонила Билли Файну? Если бы не зеркало, ты бы так не злился, Ральф! Зачем я покупала это проклятое стекло! Мне надо найти мистера Бига! Найти во что бы то ни стало! Даже если это будет последним делом в моей жалкой и никому ненужной жизни!
Утирая ладонями мокрые щеки, Эйми повернулась к зеркалам, которые стояли у входа в «лабиринт». В одном из них она увидела отражение Ральфа. Из ее груди вырвался крик. Но она продолжала смотреть на зеркало, очарованная тем, что предстало ее глазам.
– Эйми, что с тобой? Куда ты…
Он понял, куда она смотрит, и тоже повернулся к зеркалу. Его глаза испуганно расширились. Ральф нахмурился и сделал шаг вперед.
Из зеркала на него щурился гадкий и противный маленький человечек, не больше двух футов ростом, с бледным и вдавленным внутрь лицом. Безвольно опустив руки, Ральф с ужасом смотрел на самого себя.
Эйми начала медленно отступать назад. Повернувшись на каблуках, она зашагала к набережной, потом не выдержала и перешла на бег. И казалось, что теплый ветер нес ее на своих крыльях по пустому пирсу – навстречу свободе и крупным каплям дождя, которые благословляли это бегство.
Пристальная покерная фишка работы А.Матисса
Сейчас, в момент нашего с ним знакомства, Джордж Гарви – ничто, нуль без палочки. Позднее он будет щеголять моноклем работы самого Матисса – белой покерной фишкой с изображением голубого глаза. Вполне возможно, что еще позднее из золоченой клетки, вделанной в искусственную ногу Джорджа Гарви, польются трели и рулады, а левая его рука обретет новую – красная медь с нефритом! – кисть.
Но сперва взгляните на ужасающе заурядного человека.
– Финансовую секцию, дорогая?
Его квартира, вечер, шорох газет.
– Метеорологи пишут: «Ожидается дождь».
Дыхание, черные волоски в ноздрях колышутся – внутрь-наружу, внутрь-наружу, тихо, спокойно, размеренно, час, другой…
– Пора и ложиться.
По внешности – прямой потомок восковых витринных манекенов образца 1907 года. Умеет, на зависть всем магам и фокусникам, сесть в зеленое велюровое кресло и – исчезнуть. Отвернитесь – и вы уже забыли его лицо. Тарелка манной каши.
И вот, случайнейшая из случайностей сделала его ядром, средоточием авангардного литературного течения, дичайшего на памяти человечества.
Уже двадцать лет супруги Гарви жили в гулкой пустоте одиночества. Прелестная женщина, однако опасность неизбежной встречи с ним вчистую отпугивала всех возможных посетителей.
Гарви обладал способностью мгновенно мумифицировать людей – о чем не догадывались ни его жена, ни он сам. Супруги утверждали, что после суматошного рабочего дня им очень приятно провести вечер спокойно, в обществе друга. Оба выполняли тусклую, бесцветную работу. Случалось, что даже они сами не могли припомнить название тусклой, бесцветной фирмы, поручавшей им эту работу – белая краска на белом.
Записывайтесь в авангард! Записывайтесь в «Странный септет»!
Великолепная семерка расцвела махровым цветом в парижских полуподвалах, под звуки довольно вялой разновидности джаза; шесть с лишним месяцев она чудом сохраняла свои в высшей степени неустойчивые взаимоотношения, вернулась в Соединенные Штаты и тут, ежесекундно готовая с треском развалиться, наткнулась на мистера Джорджа Гарви.
– Мой Бог! – воскликнул Александр Пейп, экс-самодержец шайки. – Я познакомился с потрясающим занудой. Вы просто обязаны на него посмотреть! Прошлым вечером Билл Тимминс оставил на двери записку, что, мол, вернусь через час. Я слоняюсь по холлу, и тут этот самый Гарви предлагает мне подождать в его квартире. Вот там мы и сидели – Гарви, его жена и я. Невероятно! Он – сама чудовищная Тоска, порожденная нашим материалистическим обществом. У него в арсенале миллионы способов парализовать человека! Великолепный антикварный экземпляр с непревзойденным талантом доводить до ступора, до глубокого сонного оцепенения, до полной остановки сердца. Клинический, лабораторный случай. Пошли к нему, нагрянем на него все вместе!
Они слетелись как стервятники! Жизнь текла к дверям Гарви, жизнь сидела в его гостиной. «Странный септет» разместился на засаленном диванчике, «Странный септет» пожирал добычу глазами.
Гарви нервничал, не находил себе места.
– Если кто-нибудь хочет закурить… – бледнейшая, почти что и незаметная улыбка. – Так вы не стесняйтесь – курите.
