Рэй Бредбери - Октябрьская страна (The October Country), 1955
Мне потребовался год, чтобы привыкнуть к миру людей: на работу меня не принимали, и казалось, что на всем свете не было места для такого, как я. А потом появился Мучитель… Он нацепил мне на голову детский чепчик и закричал своим пьяным друзьям: "Я хочу познакомить вас со своей малышкой!""
Эйми замолчала и смахнула слезу, бежавшую по щеке. Ее рука дрожала, когда она передавала Ральфу журнал.
– Почитай! Это его жизнь! Это история убийства! Теперь ты понимаешь, что он человек? Маленький и сильный человек!
Ральф отбросил журнал в сторону и лениво прикурил сигарету.
– Мне нравятся только вестерны.
– Но ты должен это прочитать. Ему нужен человек, который мог бы поддержать его в такое трудное время. Он настоящий писатель, однако парня надо в этом убедить.
Ральф с усмешкой склонил голову набок.
– И кто же это сделает? Ты и я? Небесные посланники Спасителя?
– Не говори со мной таким тоном!
– А ты тогда пошевели мозгами, черт возьми! Тебе захотелось понянчить его на своей груди, но он уже сыт по горло этой дешевой жалостью. Как только ты появишься у него со слезами и слюнями, он выставит тебя за дверь, и правильно сделает.
Она задумалась над его слова, стараясь рассмотреть вопрос со всех сторон.
– Не знаю, Ральф. Возможно, ты прав. Но это не только жалость. Хотя он действительно может понять меня как-то неверно, и я должна быть предельно осторожна.
Он встряхнул ее и по-дружески ущипнул за щеку.
– Отстань от него, Эйми, я тебя прошу. Ты ничего не получишь кроме проблем и неприятностей. Я еще никогда не видел, чтобы ты так заводилась. Давай лучше сделаем себе хороший день: пообедаем, поболтаем немного, прокатимся немного.
Эйми отрешенно смотрела на небо.
Тихая ночь была такой же жаркой, как и все это лето. Бав, но он сумел пробиться в люди. А мы получили все, чтобы не торчать в балаганах и тем не менее оказались здесь, на этом проклятом пирсе. Иногда мне кажется, что от нас до берега миллионы миль. Мы смеемся над его телом, но у него есть мозги, и он может создавать в своих книгах чудесные миры, которые нам даже не снились.
– Черт, ты даже меня не слушала, – возмутился Ральф, вскакивая с раскладушки.
Она сидела, опустив голову, и ее руки, сложенные на коленях, сотрясала мелкая дрожь. Голос Ральфа казался далеким, как морской прибой.
– Мне не нравится этот взгляд на твоем лице, – произнес он с тяжелым вздохом.
Эйми медленно открыла кошелек и, вытащив оттуда несколько смятых банкнот, начала их пересчитывать.
– Тридцать пять. Сорок долларов. Наверное, хватит. Я собираюсь позвонить Билли Файну и попросить его отправить одно из кривых зеркал на Ганджес Армс для мистера Бига.
– Что!
– Ты только подумай, Ральф, как он обрадуется, когда получит это зеркало. Он поставит его в своей комнате и будет пользоваться им, когда захочет. Я могу позвонить по твоему телефону?
– Делай, что хочешь. Черт возьми, ты просто рехнулась!
Он повернулся и зашагал по коридору. Чуть позже хлопнула дверь.
Эйми подождала еще несколько секунд, потом подняла трубку и с болезненной медлительностью начала накручивать телефонный диск. Перед последней цифрой она затаила дыхание и, закрыв глаза, представила, как тяжело и грустно живется в этом мире маленьким людям. А как, наверное, приятно получить в подарок большое зеркало – зеркало для твоей комнаты, где ты можешь любоваться своим большим отражением, писать рассказы и не покидать уютных стен до тех пор, пока тебе этого не захочется. Но возможна ли такая чудесная иллюзия на нескольких квадратных метрах жилья? Что она принесет ему: радость или печаль, страдание или помощь? Она смотрела на телефон и мечтательно кивала. По крайней мере, за ним перестанут подсматривать. Ночь за ночью, поднимаясь в три или четыре часа, он будет танцевать и улыбаться, кланяться и махать себе руками – высокий-высокий, красивый и мужественный в этом сияющем зеркале.
Голос в трубке ответил:
– Билли Файн слушает.
– О, Билли! – воскликнула она.
И снова ночь опустилась на пирс. Темный океан вздыхал и ворочался, осыпая брызгами деревянный настил. Ральф застыл в своей будке, как восковая фигура. Он навис над картами с приоткрытым ртом, и пирамида окурков у его локтя становилась все больше и больше. Пройдя под паутиной голубых и красных ламп, Эйми улыбнулась и помахала ему рукой. Но он, казалось, не замечал ее приближения. Его холодный взгляд застыл на разложенных картах.
– Привет, Ральф, – сказала она.
– Что нового в делах Амура? – спросил он, поднося ко рту грязный бокал с холодной водой. – Как поживает Чарли Бойер и Гари Грант?
– Посмотри, я купила себе новую шляпку, – улыбаясь, ответила она. – У меня сегодня прекрасное настроение! И знаешь почему? Завтра утром Билли Файн отправит писателю зеркало! Ты только представь лицо этого парня!
– Я не так силен в воображении.
– Ты дуешься на меня, словно я собираюсь выйти за него замуж.
– А почему бы и нет? Будешь носить его с собой в чемодане. Тебя спросят: "Где твой муж?", а ты откроешь крышку и скажешь: "Вот он, голубчик!" Это как серебряный кларнет. В час раздумий ты будешь вытаскивать его из футляра и, немного поиграв, укладывать назад. Только не забудь поставить туда маленькую коробочку с песком.
– И все равно я чувствую себя прекрасно, – ответила Эйми.
– Твоя благотворительность похожа на пощечину. – Поджав губы, Ральф мрачно посмотрел на карты. – Я знаю, с чего все началось. Ты решила наказать меня за то, что я подсматривал за этим карликом. Теперь он получит свое зеркало, а я – пинок под зад. Такие, как ты, всегда перебегали мне дорогу, отнимая маленькие радости и лишая жизнь удовольствий.
– Тогда больше не зови меня к себе на выпивку. Терпеть не могу жалобы слабаков!
Ральф тяжело вздохнул и тихо прошептал:
– Ах, Эйми, Эйми. Неужели ты думаешь, что чем-то поможешь этому парню? Он проклят своей судьбой, и ты напрасно убеждаешь себя в обратном. Я знаю, что у тебя на уме. "Пусть меня считают дурой, но мой подарок сделает его счастливым". Верно?
– Я готова на все, если моя глупость принесет кому-то искреннюю радость, – ответила она.
– О Боже, избавь меня от таких благодетелей…
– Замолчи! – закричала Эйми и закрыла лицо руками. – Замолчи! Замолчи!
После нескольких минут напряженного безмолвия Ральф отодвинул в сторону запятнанный стакан и поднялся.
– Ты посидишь за меня в будке? Мне надо отлучиться по делам.
– Ладно, иди. Я посижу.
Она увидела, как тысячи холодных отражений замелькали среди зеркал по стеклянным коридорам – тысячи поджатых губ и скрюченных в гневе пальцев. Эйми сидела, вслушиваясь в тиканье старых настенных часов. Внезапно по ее телу пробежала дрожь. Она попыталась успокоиться, раскладывая пасьянс. Но озноб усиливался с каждой минутой. В глубине лабиринта застучал молоток, потом раздались странные протяжные звуки. Она ждала, задыхаясь от страха и наступившей тишины. В освещенном проходе зашевелились ряды отражений. Они возникали и исчезали, подпрыгивали и сгибались, пока Ральф шел среди зеркал, разглядывая ее напуганную фигуру. Когда он подошел к двери, Эйми услышала его тихий смех.
