Олег Лукьянов - Человек из пробирки
- Не просто хороший, а гениальный. Это, можно сказать, современный Пирогов. Единственный в стране хирург, который делает сложнейшие операции без наркоза.
- Как без наркоза?
- Без химического наркоза, - пояснил двойник. - Некоторые люди совершенно его не переносят. Что, никогда не слышали?
- Не слышала, - покачала головой Лидочка.
- Тогда объясню. Дмитрий Александрович несколько лет работал в Индии и там кое-чему научился у йогов, в том числе и обезболиванию без наркоза. Представляете, больного оперируют в полном сознании - режут плоть, пилят кости, а он совершенно ничего не чувствует. Должен вам сообщить, что Дмитрий Александрович вообще личность выдающаяся. Он ведь в самом деле предсказал нашу встречу.
- Он еще что-нибудь обо мне говорил? - осторожно спросила Лидочка.
- Ага, испугались! - улыбнулся двойник. - Можете быть спокойны, ничего он о вас больше не говорил. Зато я могу сказать.
- Что же вы можете сказать?
- А вот мы сейчас про вас все узнаем. Дайте-ка вашу руку.
Он взял левую Лидочкину руку с обручальным кольцом на пальце и повернул ее ладонью вверх, глядя между тем Лидочке прямо в лицо.
- Могу сказать, например, что вы замужем.
- Ну это и так ясно.
- Что у вас скорее всего нет детей...
Лидочка промолчала.
- ...что с мужем у вас сложные отношения.
Вот нахал! Ясно, что женщина, которая любит своего мужа, тем более молодая, не станет вступать в знакомство с первым встречным. Она хотела убрать руку, но двойник удержал ее.
- Он хороший человек? - услышала Лидочка.
Это был принципиальный вопрос, заданный особым тоном. Лидочка поняла, что от ответа на него зависит многое.
- Он странный человек, - сказала она.
Помолчали секунду-другую.
- Вы любите его?
- Ого! - усмехнулась Лидочка. - Сразу все хотите знать.
- Сразу все, - сказал двойник. - Думаю, что не любите. У вас не очень-то веселые глаза.
Лидочка ничего на это не ответила и осторожно высвободила руку.
- Мне уже надо идти...
- Мне тоже, - сказал двойник. - Куда прикажете?
Он взял ее чемодан.
- В "Центральную", - сказала Лидочка, зная уже, что теперь им никуда друг от друга не деться.
Они вышли наружу и неторопливым шагом двинулись по улице Горького.
Лидочка, желая избежать расспросов о себе, сама спросила двойника: - А вы москвич?
- Начинающий москвич. Всего четвертый год стажа.
Он коротко рассказал о себе. По специальности инженер-конструктор химической автоматики. Работал в Сибири, в одном проектном институте, но разругался с начальником своего отдела и ушел из института, вообще бросил свою профессию. Теперь работает озеленителем в московском городском тресте зеленых насаждений и одновременно учится на вечернем отделении биологического факультета МГУ.
Еще одно совпадение! Муж тоже прежде работал в Сибири в каком-то институте, связанном с химией, но только переехал в Григорьевск, а не в Москву. Наваждение какое-то...
- Почему же вы сменили профессию? - как будто из простого любопытства поинтересовалась Лидочка.
- Почему?.. Тут, знаете ли, целая история. Долго рассказывать.
- А вы расскажите,- попросила Лидочка.
Она уже точно теперь знала, что он понятия не имеет, с кем его свел случай, и решила держаться смелее.
- Вам это в самом деле интересно? - с сомнением сказал двойник.
- Очень интересно. Я люблю слушать, когда другие люди рассказывают о себе.
-Э, да уж не занимаетесь ли вы писательством, моя милая! - воскликнул двойник и даже остановился, разглядывая Лидочку.
- Ну что вы! - сказала Лидочка. - Литературных способностей у меня кот наплакал. Просто мне действительно интересно знать, как живут другие люди.
- Ну, что ж, пожалуйста...
Он начал рассказывать, сначала без особого энтузиазма, как бывает, когда говорят по заказу, но постепенно увлекся и разговорился. Он, конечно, ни сном ни духом не ведал, какую заинтересованную и внимательную слушательницу нашел в лице Лидочки. История же была вот какая. "Нитрон" так назывался их институт - разрабатывал проект высокопроизводительного автоматического цеха по производству нового, не применявшегося раньше в промышленности вида химического сырья. Выполнял эту работу отдел спецавтоматики под руководством некоего Стулова Роберта Евгеньевича, кандидата технических наук и начальника отдела. Ожидался громадный экономический эффект, а с ним и всевозможные блага - премии, научные степени, публикации, загранкомандировки и прочее. Колесников после окончания политехнического института, как лучший из студентов, был направлен на работу в "Нитрон" и угодил как раз к началу проектирования. За три с небольшим года он сделал большие успехи - вырос до ведущего конструктора, стал соавтором двух изобретений, на которые были поданы заявки, и уже начинал подумывать о теме будущей диссертации.
О нем говорили как о восходящей звезде института, предсказывали ему большое будущее. Но судьба и сам Колесников распорядились по-иному.
Все началось с письма, которое прислал Володе его школьный учитель природоведения. Володя был родом из старого сибирского села, находившегося на берегу громадного Лебяжьего озера - места изумительно красивые, богатые природой. Здесь издавна жили рыбаки и охотники.
В письме сообщалось, что цех, проектируемый их институтом, собираются строить рядом с целлюлозно-бумажным комбинатом, который уже много лет стоял на озере Лебяжьем, и оказалось, что это очень и очень плохо. Учитель приложил к письму вырезанную из английской газеты "Морнинг стар" статью о судебном процессе, возбужденном мэрией небольшого английского городка против крупного американского химического концерна за причиненные городу убытки. Один из заводов этого концерна, находившийся в городе, точнее, неподалеку от города на берегу озера, выпускал новое химическое сырье - как раз то самое, осваивать которое собирались "нитроновцы".
В результате за десять лет эксплуатации предприятия в озере исчезла рыба, резко снизились урожаи на соседних участках, что-то там еще произошло, одним словом, нарушилась, и сильно, экология. Экспертиза установила, что отходы завода содержали малые концентрации особых веществ, которые постепенно угнетали деятельность живых организмов, причинил вред наследственному аппарату. И никто сначала не мог этого предвидеть!
Письмо очень взволновало и огорчило Колесникова.
Нужно было что-то делать. Прежде всего по собственной инициативе он обратился в местный филиал всесоюзного института микробиологии, где работали его знакомые. Ответ он получил через месяц, и ответ был удручающим.
Да, сказали ему, даже ничтожные дозы вреднего вещества могут оказаться опасными для флоры и фауны, но обнаружиться это может с запаздыванием, спустя годы, когда и спрашивать будет не с кого. На озере такой цех лучше не ставить, а придумать другой способ утилизации отходов.
