Джордж Мартин - Башня Пепла
Я повернулся, чтобы предупредить их, но обнаружил, что лишился слушателей. Они находились шагах в десяти от меня, у подножия возвышенности. Они шли медленно и спокойно разговаривали, держась за руки.
Разозлившись, я отвернулся и молча продолжил подъем по склону. Мы не разговаривали до тех пор, пока я не нашел знакомую мне кучу пыли.
На краю ее я остановился, а ботинки мои на дюйм погрузились в мелкую черную пыль. Они медленно присоединились ко мне.
— Выйди вперед, Джерри, — сказал я, — и воспользуйся своим фонарем.
Сноп света скользнул по окружающему. За спиной поднималось скальное возвышение, тут и там испятнанное огнем растительности, задавленной голубым мхом, но перед нами тянулась пустошь: большая, черная и мертвая равнина. Джерри подвигал луч света взад-вперед, проведя им по краю черного поля. Свет бледнел, когда он направлял его в серую даль. Слышен был только шум ветра.
— И что? — спросил он наконец.
— Потрогай пыль, — сказал я ему. На этот раз мне не хотелось нагибаться. — А когда вновь окажешься в башне, раздави один из моих кирпичей и потрогай то, что останется. Это та же субстанция, что-то вроде мелкого пепла. — Я сделал широкий жест рукой. — Полагаю, когда-то здесь был город, но теперь все рассыпалось в прах. Понимаешь ли ты, что моя башня могла быть выдвинутым вперед аванпостом народа, который ее построил?
— Вымершей расы из этого леса, — с улыбкой ответил Джерри. — Что ж, должен признать, что на островах нет ничего подобного. И не без причины. Мы не позволяем лесным пожарам безумствовать у нас.
— Лесные пожары?! Надеюсь, ты не шутишь. Пожар никогда не превращает все в мелкую пыль, всегда остается несколько почерневших стволов или что-нибудь подобное.
— Вот как? Вероятно, ты прав! Но во всех разрушенных городах, которые я знаю, всегда по крайней мере несколько кирпичей лежат друг на друге, чтобы туристы могли их фотографировать, — парировал Джерри. Луч света скользнул по куче пепла, потом удалился. — А здесь просто куча пыли.
Кристалл молчала.
Я повернул обратно. Они шли молча за мной. С каждой минутой его превосходство надо мной увеличивалось; я поступил опрометчиво, приведя их сюда. Сейчас я хотел только одного: поскорее вернуться в свою башню, отослать их в Порт-Джемисон и остаться в своем добровольном изгнании.
Когда мы спустились с возвышения и вернулись в лес, поросший голубым мхом, Кристалл остановила меня.
— Джонни, — позвала она.
Я замедлил шаг, они догнали меня и Крис указала на что-то.
— Погаси свет, — приказал я Джерри. В бледном сиянии мхов, легче было увидеть тонкую, опалесцирующую сеть паука сновидений, наискось шедшую к земле от нижних ветвей псевдодуба. Светящиеся пятна мха не могли сравниться с ней: каждая нить была толщиной с мой мизинец и маслянисто поблескивала, переливаясь всеми цветами радуги.
Крис сделала шаг вперед, но я взял ее за руку и остановил.
— Пауки где-то рядом, — объяснил я. — Не подходи слишком близко. Папапаук никогда не покидает паутину, а мама кружит в ночи среди окружающих деревьев.
Джерри с легким беспокойством взглянул вверх. Его фонарь не горел, и вдруг оказалось, что уже нет ответов на все вопросы. Пауки сновидений — грозные хищники; думаю, до сих пор он не видел ни одного, разве что в клетке зоопарка. На островах они не водились.
— Исключительно большая сеть, — заметил он. — Эти пауки должны быть довольно больших размеров.
— Да, — согласился я, и тут мне пришла в голову одна мысль. Я мог бы еще более смутить его, коль скоро обычная сеть вроде этой испортила ему настроение. Он и так играл мне на нервах всю ночь. — Идите за мной. Я покажу вам настоящего паука сновидений.
Мы осторожно обошли сеть, но не заметили ни одного из ее охранников. Я подвел их к расщелине пауков.
Она имела форму большой буквы «У», вырытой в песчаном грунте. Возможно, когда-то это было русло небольшой речки, но теперь оно высохло и заросло кустарником. Днем видно, что расщелина не очень-то глубока, но ночью она выглядит достаточно грозно, особенно если смотреть с одного из холмов. Днем ее покрывает густая путаница кустов, среди которых мерцают призрачные огни, а выше различные деревья, склоненные вниз почти соединяются на середине пропасти. Одно из них практически касается другой стороны расщелины. Какой-то старый, трухлявый шипострел, высохший из-за отсутствия влаги, рухнул, образовав своеобразный мост. Этот мост оброс голубыми мхами и слабо светился.
Мы втроем поднялись на этот фосфоресцирующий искривленный ствол и я указал рукой вниз.
Там от одного склона до другого раскинулась многоцветная поблескивающая сеть. Каждая ее нить имела толщину каната и блестела от липких выделений. Сеть захватывала все растущие ниже деревья, образуя сверкающую волшебную крышу над пропастью. Она была очень красива — хотелось вытянуть руку и коснуться ее.
Именно для этой цели и соткали ее пауки сновидений. Они являются ночными хищниками и яркие цвета их сети, пылающей во мраке, служат приманкой.
— Смотри, — прервала молчание Кристалл, — паук. — Она показала вниз.
Он сидел в одном из темных уголков сети, наполовину скрытый гоблинцом, растущим из скалы. В блеске сети и призрачном свете мхов его было плохо видно. Это было крупное восьминогое создание размером с большую дыню. Он сидел неподвижно — ждал.
Джерри вновь беспокойно огляделся, подняв взгляд на ветви искривленного псевдодуба, частично нависшего над ним.
— Самка где-то рядом, верно?
Я кивнул. Пауки сновидений с планеты Джемисона не совсем похожи на пауков со Старой Земли. Самка действительно грознее самца, но не съедает его, а образует и ним пожизненный союз. Именно этот крупный вялый самец смазывает паутину липкими выделениями и оплетает добычу, привлеченную светом и красками. Тем временем меньших размеров самка бродит во мраке по ветвям деревьев с мешочком, полным клейкого яда сновидений, обеспечивающего жертвам отчетливые видения, экстаз и, наконец, окончательное забвение. Она жалит животных во много раз больше себя самой и затаскивает их безвольные тела в сеть, чтобы пополнить запасы.
Несмотря на все это, пауки сновидений — мягкие и милосердные охотники. Что с того, что они предпочитают живую дичь, ведь жертва, вероятно, испытывает удовольствие, когда ее пожирают. Популярная джемисонская пословица гласит, что жертва паука стонет от радости, когда тот ест её живьем. Как и все подобные сентенции, эта серьезно искажает действительность, но правда здесь в том, что жертвы никогда не пытаются освободиться.
Однако в ту ночь что-то билось в сети под нами.
